Хождение от Байкала до Амура

Труды Арсеньева открыли много нового в природе Дальнего Востока: была до мельчайших подробностей изучена гидрографическая сеть Сихотэ-Алиня, нарисована картина орографии Приморья и Уссурийского края, дана блестящая характеристика населения этих районов. Наконец, многочисленные читатели его сочинении познакомились с замечательным следопытом Дереу Узала. Книги Арсеньева и по сие время с огромным удовольствием читают миллионы советских и зарубежных читателей. Когда советские люди строили конечный участок БАМа Комсомольск — Советская Гавань, они не раз вспоминали Арсеньева, который за три десятка лет до них искал тут дорогу через Сихотэ-Алинь.

Сразу после революции Арсеньев предпринял путешествие на Камчатку, в 1921 году побывал в Гижиге. В 1925 году Арсеньев присутствовал на 200-летнем юбилее Академии наук в Ленинграде. А в 1926–1927 годах, уже пожилым человеком, совершил исключительно трудный переход с котомкой за плечами по маршруту Хабаровск — Советская Гавань. Перед самой кончиной Арсеньев возглавил комплексную экспедицию по изучению Дальневосточного края. Будущее, о котором мечтал замечательный путешественник, стало настоящим советского Дальнего Востока. И советские люди никогда не забудут чудесного певца дальневосточной тайги и ее обитателей, талантливого ученого и выдающегося путешественника.

Конечно, были и другие путешественники и ученые, которые побывали на трассе БАМа в дореволюционные годы. Мы попытались вспомнить тех, исследования которых оказали существенное влияние на изучение района Байкало-Амурской магистрали. А сколько было безвестных добытчиков, искателей золота и женьшеня, сколько разыгралось трагедий в этих местах! Не счесть их всех и не рассказать обо всех. Ясно одно, что русские люди на протяжении трех столетий изучали и обживали Сибирь и Дальний Восток.

ГЛАВА 7 ПОЛУКРУГОСВЕТКА

В свое время Г. М. Кржижановский сказал, что борьба с Севером — это прежде всего борьба с пространством. Победить в этой борьбе без дорог нельзя. Это замечание вполне можно распространить на всю Сибирь и на весь Дальний Восток.

Первые разговоры о железной дороге возникли в конце 50-х годов прошлого столетия, когда капитан Дмитрий Иванович Романов (1828–1873) в 1857 году по распоряжению генерал-губернатора Восточной Сибири Н. Н. Муравьева-Амурского начал изыскивать удобное направление для сухопутной дороги к Амуру от озера Кизи. Романов успешно исполнил предначертания большого начальства, изыскал путь от Софийска до Александровского поста в заливе Чихачева, произвел описание трассы и рассчитал обоснование постройки тут железной дороги. Но проект не был осуществлен, да, пожалуй, в те времена и в таком удаленном месте и не мог быть осуществлен.

Но в европейской части России железные дороги уже строились — к концу 1875 года насчитывалось более 18 тысяч километров рельсовых путей. В 1878 году «железка» пришла на Урал и остановилась: не был решен вопрос, каким путем ей далее идти, через какие города, северные или южные.

Все сибирские города за Уралом доказывали преимущества свои перед прочими. А вместе с тем появилось множество проектов о направлении Транссибирской магистрали. Проекты эти должны были учесть не только труднейшие физико-географические особенности Сибири и Дальнего Востока, не только перспективы экономического развития тех или иных районов, не только военно-стратегические соображения, но должны были учесть также и самый важный фактор — населенность территории.

Местного населения явно недоставало для такой грандиозной стройки.

Итак, ссыльные и переселенцы. Сибирь издавна печально известна как место ссылки. Всю сущность царской политики в отношении Сибири как нельзя лучше высказал канцлер К. В. Нессельроде, когда он, выступая против открытий Невельского, заявил: «Сибирь была для России глубоким мешком, в который опускали наши социальные грехи и подонки в виде ссыльных и каторжных и тому подобное». Канцлер опасался, что с открытиями Невельского «дно этого мешка должно было оказаться распоротым, и нашим каторжанам могло представляться широкое поле для бегства по Амуру в Восточный океан».

Но в Сибирь ссылали не только отбросы общества — уголовников и другие социально опасные элементы; сюда отправляли революционеров, особенно после восстания декабристов. Вслед за декабристами накатила вторая волна — ссыльные крестьяне, участвовавшие в восстаниях 1858–1860 годов. Затем пришла очередь польских повстанцев. Они отбывали каторгу в Нерчинском заводе, Иркутском, Усть-Кутском и Троицком солеваренных заводах… А с 1868 года в каторгу стали отправлять на Сахалин — печально известный «каторжный остров».