Хождение по буквам

В России, до недавнего времени едва ли не тотально расцерковлённой, лишь в последние годы появился массовый читательский запрос на литературу художественно-православную (ближайший пример – «Несвятые святые» архимандрита Тихона), герои которой живут в Боге, с Богом и где описываемая на страницах повседневность Богом дышит. Речь не о духовном опыте святых отцов, а именно о текущей литературе как попытке художественного внедрения в Божий мир с целью его художественного познания. Разумеется, такие книги появлялись и прежде, но говорить о них в рамках понятий «большая литература» или «массовая литература» не приходилось. Теперь картина изменилась – то ли мягкий процесс возврата в лоно Церкви набрал критическую массу, то ли сработали иные механизмы, но литература эта вышла из резервации на широкие прилавки.

Тем неожиданнее посреди этой волны выглядит роман Нины Фёдоровой «Уйти по воде». Современный интерес к православной теме в литературе – интерес по большей части неофитический, интерес обретения. Однако Нина Фёдорова рассказывает не о торжестве обретения, а о катастрофе сознания, почувствовавшего колебание незыблемых прежде устоев веры, о муке сомнения и трудном счастье его преодоления. Героиня её книги, Катя, воцерковлена с детства – верующие родители, регулярное посещение служб, православная гимназия, исповеди, духовник, у которого следует испрашивать благословения на всякий поступок, выходящий за рамки обычной общинной жизни, сам мир общины, церковь как второй дом, место, где она разговаривает с Богом. Одно из мест. Главное место. Описания переживаний опыта веры поражают той психологической подлинностью, которая не поддаётся подделке. А водопад экстатического восторга, охватывающего героиню во время пасхальной литургии, так чудесен, невероятен, что невольно и сам чувствуешь себя омытым.

Но приходит время, и повзрослевшая Катя, не носившая джинсы, не знавшая косметики, не справлявшая Новый год, соблюдавшая не только посты, но и постные дни недели, влюбляется. И – трах-тибидох! – не в отрока из своей или соседней церковной общины, а в чужака, невера, да к тому же ещё и металлиста. Духовнику, отцу Митрофану, разумеется, нельзя и заикаться об этом преступном чувстве, он даже филологический факультет как выбор Кати для дальнейшей учёбы не одобрил. Отец Митрофан – служитель строгого Бога, и вся церковная община страх Божий принимает как основу веры, условие которой – безоговорочное послушание батюшке.

Далее – метания, бунт, разочарования, бегство из храма, дома грозного Бога, правящего запретом… Какой искус, чтобы позволить героине пуститься во все тяжкие, дать ей возможность исполнить классический антисценарий и рухнуть в бездну греха. Но правда (художественная правда, которая в данном случае важнее правды жизни) этой книги в том, что присутствие Бога в мире не ограничено кругом церковной общины. Во внешнем мире – тоже Бог. И Катя его там нашла. Не сразу. А найдя, поняла, что и не теряла.

Замечательный роман. Решительный и нежный, рассказывающий о том, о чём нам в новейшей русской литературе никогда ещё не говорили (просто не было рассказчика с подобным опытом). Расширяющий и углубляющий тему так, как вчера это было ещё невозможно представить. Верный признак творческой удачи. Извините, конечно, за выражение.

«Матрица»: явление четвёртое, последнее

Свершилось. Придуманный Вадимом Левенталем книгоиздательский проект «Литературная матрица», реализация которого растянулась на добрых пять лет, в ноябре 2014 года пришёл наконец к своему финалу. И если в предыдущие годы рецензенты имели возможность в отношении него (первые два тома «Матрицы» вышли ещё в 2010-м и получили дерзкий подзаголовок «Учебник, написанный писателями») подводить лишь промежуточные итоги, то сегодня ничто не мешает посягнуть на итог окончательный. Разумеется, в рамках, очерченных предметом.