Хождение по музам

Под Валиным чутким руководством Анатоль приоделся, отъелся и "только что на сметану не мяукал".

– Толечка, тебе чего, за пивасиком сбегать? – суетилась Валя.

– Пиво – напиток пролетариата. Тащи водку, – стукнул по столу Анатоль. "Кого напиток? – не поняла Валя. – А, чем бы мужик не тешился, лишь бы не рыпался", – рассудила она, наливая в стопку водки.

– Понимаешь, Валя, – рассуждал дошедший до кондиции Анатоль, стуча себя кулаком в тощую грудь, – хорошая ты баба. Но душишь ты меня, душишь. Не даешь творить. Художник, он должен быть голодным. У поэта душа должна болеть, тело – страдать, тогда рождается шедевр, понимаешь?

– Понимаю, Толик, понимаю, – кивала Валя, забрасывая поэта на могучее плечо.

Вскоре Анатоль пропал. "Погуляет и вернется, эка невидаль", – успокаивала себя Валя. Но когда поэт не объявился ни на следующий день, ни через день, всерьез забеспокоилась.

– Райка, что же делать? – утирала Валя слезы, отогреваясь с подругой в любимой кафешке.

– Сдался тебе этот Анатоль? – презрительно бросила Райка. – Что мой кот, налево потянуло, кастрировать его надо, вот что.

– Как кастрировать? – опешила Валя. – Ты серьезно?

– Серьезнее некуда, – отрезала Райка.

– Ну, ты даешь. Он меня любит. Стихи вот написал. Щас прочитаю. – Валя опрометью бросилась к висящему на вешалке бушлату. Долго рылась в карманах. Наконец, с победным видом села за стол. – Слухай:

В стихах поэта Нина пламенно воспета.

Рифмы найдены для Нины:

Для нее цветут долины,

Для нее и крик орлиный,

Для нее с крутой стремнины

Мчится бурная река*

Ну, как? – расцвела улыбкой Валя.

– Ты ж вроде Валя, – Райка непонимающе хлопала глазами.

– Да, какая разница, – отмахнулась Валя. – Главное, что стихи Толик написал для меня. И потом, он иногда меня ласково Ниночкой называет, – Валя зарделась и потупилась. – Красиво ведь?

– Красиво-то красиво. Но, кажись, це тетка одна написала, нерусская, – Райка подозрительно сощурилась.

– Какая еще тетка? – не поверила Валя.

– Да не помню я. Фамилия у нее какая-то неприличная, то ли Бедро, то ли Бордо, – задумалась Райка, силясь вспомнить.

– А что в бордо неприличного? – озадачилась Валя.

– Ну, це все равно, что у тебя бы фамилия Портвейнова была. Ох, – Райка не успела развить мысль. Валя пребольно ткнула ее локтем в ребра:

– Я тебе дам тетка нерусская, Портвейнова ты моя недоделанная. Не знаешь, нечего на Толика клеветать.

Райка хотела было возразить, но от боли сперло дыхание, и на глазах выступили слезы.

Вечером, вооружившись стопкой бумаги и карандашом, Валя принялась писать объявление.

"Пропал кот, – старательно выводила она. – Ой, Райка, зараза. – Она смяла испорченный листок и взяла другой. – Пропал мужчина. Окрас темный. – Тьфу ты. – Следующий бумажный шарик полетел в угол комнаты. – Пропал мужчина. Волосы темные. Отзывается на имя. Да что же это такое? – Валя психанула и, накатив коньячку, легла спать. – Утро вечера мудренее".

Анатоль явился сам, похудевший, грязный и ободранный.

– Ты где был? – уперла Валя руки в боки.

– Искал вдохновение, – покаялся Анатоль.

– И что, нашел?

– Ага.

Я помню чудное мгновенье:

Передо мной явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты**, – декламировал нараспев поэт.

Валя в восхищении всплеснула руками. Анатоль вернул пошатнувшиеся позиции. Он был вновь обласкан, обогрет, откормлен, одет и обут. Но через месяц вновь пропал.

Валя дожидаться не стала. "Годы-то идут, еще не хватало тратить оставшиеся на всякий котов, вернее, козлов".

На сей раз выбор Валентины пал на фотографов. Литераторами она была сыта по горло. "Почему нет? Фотограф – классная профессия. И вдохновения не нужно. Щелкаешь и щелкаешь себе. А то и себя. Красота". По такому случаю был приобретен фотоаппарат типа "мыльница" и окрыленная Валя бросилась на поиски курсов.

– Ну и как твоя фотография? – интересовалась Райка, отхлебывая из чашки обжигающий кофе.

– Ах, Игорь, настоящий профессионал. А уж педагог, – вздыхала Валя, устроив себе и Райке незапланированный перерыв. – А волосы. Какая у него шикарная шевелюра, не то, что у Федьки, паразита. Так и хочется запустить в нее пальцы, – мечтала Валя.

– Ну, ну, – скептически хмыкнула подруга, попивая купленный Валей кофе.

– Ладно, мечты мечтами, пора и честь знать, – произнесла Валя, натягивая бушлат. Поверх шали на голову была водружена шапка-ушанка.

– Все равно людей нет, – вздохнула Райка.

– Ничего, подруга, прорвемся. – Валя уверенно топала по снегу в валенках сорок третьего размера. Райка семенила по следам подруги.

– А вот и людь, – у палатки Вали прохаживалась женщина неопределенного возраста.

– Проходите, девушка, проходите. Что желаете? – приветливо спросила хозяйка.

Женщина густо покраснела, от чего ее бледная кожа покрылась красными пятнами. – Мне бы бюстгальтер.

– Какой размер? – Валя демонстрировала товар.

– Пятый, – проблеяла клиентка.

– Ну, пятый, так пятый, – Валя недоверчиво скосилась на бюст покупательницы. – Идите туда, в уголок, я простынку подержу.

– Только отвернитесь, – пискнула дама. – Я стесняюсь.

– Да, ради Бога, – Валя демонстративно отвернулась.