Хождение по звукам

Не секрет, что Индонезия – самая густонаселенная мусульманская страна в мире (и вообще четвертая по населению на планете: после Китая, Индии и США); интересно при этом, что никаких религиозных гонений на популярную музыку «евроатлантического» образца тут никогда не было – в отличие, к примеру, от Ирана, где Исламская революция в 1970-е уничтожила все ростки западнической поп- и рок-культуры. Зато они – гонения – здесь порой случались не по религиозным, а по более приземленным политическим мотивам. Первым президентом Индонезии после провозглашения независимости от Нидерландов в 1945 году стал Сукарно, союзник Советского Союза и человек, в общем, антизападных взглядов. Неудивительно, что когда по всему миру стала греметь группа The Beatles, Сукарно назвал битломанию «психическим заболеванием», «симптомом упадка западной культуры» и запретил импортировать в страну какой-либо рок-н-ролл и его производные. «Братьев Кус» при Сукарно даже ненадолго посадили в тюрьму – хотя на тот момент они играли скорее не рок-н-ролл, а что-то среднее между серфом и поп-балладами.

Режим первого президента, который с тех пор называется в Индонезии «старым порядком», пал в середине 1960-х, и после пары лет безвременья лидером стал совсем другой человек, хотя и с похожим именем: Сухарто. При нем установился так называемый «новый порядок», и этому новому порядку, разумеется, соответствовали новые звуки. Скажем, группа AKA из города Сурабая, которая увековечила в своем названии обыкновенную городскую аптеку, принадлежавшую отцу ее солиста и предоставлявшую музыкантам репетиционное пространство, играла весьма достойный психоделический хард-рок западного типа. Заголовок их первого альбома кажется чрезвычайно показательным: «Do What You Like», «делай что хочешь!». Казалось, индонезийские музыканты наконец дождались того самого глотка свободы, который стимулировал к развитию рок-музыку и ее многочисленные производные в том числе и в более политически благополучных регионах.

Увы, очень скоро оказалось, что это иллюзия. Сухарто, в отличие от Сукарно, действительно не испытывал аллергии на западную музыку – в конце концов, его союзником как раз были США, а вовсе не Советский Союз. Но о демократических свободах и речи не было: просто загреметь за решетку теперь можно было не за исполнение «чуждой индонезийской культуре» музыки, а, например, за критику режима. Об этом многое может рассказать один из талантливейших местных музыкантов, Бенни Субарджа, лидер группы Shark Move. Издавать единственный альбом этого ансамбля – «Ghede Chokra’s», всамделишный шедевр индонезийского прог-рока – ему пришлось в географически близком Таиланде: индонезийские рекорд-лейблы не хотели проблем с законом и наложили на запись вето. Пожалуй, их можно было понять: слишком уж бескомпромиссно и непримиримо выглядела социально-политическая позиция Субарджи, пламенно обличавшего коррупцию и бесконтрольное злоупотребление властей своими полномочиями. В песне «Evil War» гипнотической мантрой звучит слово «андеграунд» – именно туда в конечном счете и отправилась свободомыслящая индонезийская рок-музыка времен Сухарто. Заметим в скобках, что Бенни Субарджа, судя по всему, ничего не придумал: по данным организации Transparency International, Сухарто в самом деле был одним из самых коррумпированных мировых лидеров, сколотив личное состояние в 35 миллиардов долларов при ВВП Индонезии всего в 700 долларов на душу населения.

Уйти в андеграунд – значило отказаться от сотрудничества с лейблами, предпочитавшими издавать музыку, не несущую политических рисков; именно поэтому вместо дорогостоящего винила в Индонезии в 1970-е самым распространенным и широко востребованным музыкальным форматом стала аудиокассета. Так, именно на кассете вышел один из самых необычных и своеобразных местных альбомов тех лет – одноименная запись ансамбля под названием Guruh Gipsy (к счастью, несколько лет назад ее переиздали на виниле и на CD усилиями немецкой фирмы Shadoks Records).

Изюминка Guruh Gipsy – в сочетании западных музыкальных влияний с национальным индонезийским гамеланом. В Индонезии ведь была стародавняя и очень необычная традиция перкуссионной инструментальной музыки, повлиявшая, к слову, в том числе и на европейских композиторов: по крайней мере, классик французского музыкального импрессионизма, Клод Дебюсси, завороженно слушал индонезийский гамелан-ансамбль на всемирной выставке в Париже в 1889 году и затем стремился воспроизвести его удивительные звучности и в своих сочинениях. Однако соединение гамелан-ансамбля со стандартной рок-группой осложнялось не только принципиальным несходством репертуара – индонезийские народные инструменты обладали собственным строем, в котором испокон веков использовалась микрохроматика (то есть интервалы менее полутона, недоступные подавляющему большинству привычных нам инструментов западного типа). Так что задача, которую поставили перед собой музыканты Guruh Gipsy, была в самом деле чрезвычайно амбициозной.