Хождение в Кадис

– Отец! – вскричал Сантьяго, всем сердцем предчувствуя недоброе, страшась его и умоляя, чтобы мелькнувшее подозрение оказалось ошибкой. – Кем же были мои настоящие предки?! Дикими маврами? Некрещеными сарацинами? Готами-идолопоклонниками? Говори же, говори, говори!

– Нет, сын. Твои предки с моей стороны и со стороны матери были евреями. Крестился еще твой дед, мой отец. И тем самым сохранил свое богатство. Но даже сменив веру, он не чувствовал себя уютно среди католиков. Поэтому мне пришлось уйти глубже.

– Но я не хочу быть евреем. Я не еврей!

– Да, ты не еврей. Ты испанский гранд, аристократ. Тебя никто и никогда не упрекнет происхождением. Ради этого мы с матерью обрекли себя на добровольное заключение в этих стенах. Мы хотели, чтобы наш сын вырос свободным, благородным человеком. Но нам и в страшном сне не могло причудиться… – Он как-то по-птичьи жалобно склонил голову набок. – Помнишь, несколько дней назад ты пришел ко мне после аутодафе на площади и стал кричать про евреев?

– Помню, – кивнул Сантьяго. – Я хорошо помню тот разговор.

– В свое время я твердо решил, что ты никогда не узнаешь правды. Так будет проще жить. Но нам с матерью… – Он снова сбился с дыхания и, втянув в себя воздух, с трудом завершил фразу: – Да, нам и в самом страшном сне не могло присниться, что из тебя вырастет ненавистник евреев.

– Отец, честно признаюсь, – неровным голосом начал Сантьяго, – то, что ты мне сейчас рассказал, вызывает лишь досаду и отвращение. Я верю в Спасителя всем сердцем, и никакие предки не заставят меня думать по-другому.

Он замолчал, переводя дух. Ему казалось, что отец рассердится, накричит на него, выгонит из кабинета. Но тот продолжал с невозмутимым видом рассматривать Сантьяго, поглаживая аккуратно подстриженную бородку.

– Зачем ты помогаешь турецким пиратам? – продолжил Сантьяго. Он решил высказать все до самого конца, и пусть отец выгонит его, но это будет один раз, он не хочет повторения этого разговора. – Хорошо, ты не настоящий гранд и не испытываешь к Испании никаких чувств. Но для чего оказывать поддержку ее врагам? Неужели тобой движет корысть? Барбаросса объяснил, что пираты никогда не нападают на корабли с твоими товарами. Мне стыдно даже предполагать, будто деньги всему причина!

– Деньги? – усмехнулся отец. – Ты не привык думать о них, мой мальчик. Знай же – только они помогают спасать униженных и угнетенных. Святые отцы очень любят деньги. Не все, есть сумасшедшие фанатики, но таких немного, большинство ревнителей веры чутко прислушиваются к языку монет. С помощью денег мне удалось спасти от костра не один десяток невинных жертв. И благодаря Барбароссе переправить их в Турцию.

– Так эти евреи убегали от инквизиции? Он мне об этом не рассказывал!

– Он о многом тебе не рассказал. Барбаросса умеет держать язык за зубами. Твоя жизнь, Санти, ни в чем не переменится после нашего разговора. Это знание должно быть погребено в глубинах твоей памяти. Ты гранд Сантьяго де Мена и таким останешься навсегда. Гонения, костры и муки в нашем роду больше не повторятся.

– Но как же жить с ложью, отец?

– Так же, как и с правдой. Все эти высокие слова не более чем туман. Ветер реальности уносит их без следа. За сердцем иди. Честным будь перед Господом. Темноты вокруг много, а люди злы и безрассудны.

– Перед каким Господом, отец? Твоим или моим? Как я понимаю, у нас с тобой разные Господа.

– Я же тебе сказал – за сердцем иди, Санти. Ты уже взрослый, успел руки свои крепко кровью окрасить, убиваешь людей, как цыплят. Чему я могу тебя научить? Решай сам.

Разговор был закончен. Сантьяго поднялся, поклонился по привычке отцу и вышел в патио. В нем стояла тишина, густая, как варенье из роз. Он медленно приблизился к фонтану, тонкая струйка прозрачной воды неутомимо бежала в чашу из пожелтевшего от времени мрамора. Сантьяго опустил ладони на холодный камень и прислушался к едва слышному шепоту воды. Тут все оставалось попрежнему; он и Ферди играли в прятки вокруг чаши, госпожа Тереза де Мена сидела в кресле с книгой в руках, кухарка, изнемогая от жары, распахнула настежь окна кухни и перенесла готовку на широкий подоконник, Хуан-Антонио с важным видом прохаживался по дорожке вокруг дворика, словно охраняя его обитателей.

Тереза де Мена! Де Мена! Де Мена! Повторяя титул как заклинание, Сантьяго поднялся в столовую и приник к картинам. Замок на вершине горы по-прежнему выглядел весьма живописно: крепкие стены, высокие башни с реющими стягами, полуспущенный в ожидании приближающихся гостей подъемный мост, вьющаяся по склону дорога.

Мужчины с выпуклыми ясными глазами в сияющих доспехах смотрели все так же строго и внимательно, а нежные дамы с тонким румянцем и с собачками на коленях, в платьях с высокими воротниками, продолжали ласково улыбаться своему наследнику.