Хождение в Москву

Как известно, проучившись несколько лет в московской гимназии, Михаил Шолохов уехал на Дон. Осенью 1922 года вернулся в Москву и направился жить по уже знакомому адресу, в дом № 20 по Долгому переулку. Отсюда ходил на поиски работы, как все московские безработные, на биржу труда. Ее филиал, обслуживающий Красную Пресню и Хамовники, где жил тогда Михаил Шолохов, располагался на Большой Бронной, 20. Здесь находилась, как свидетельствует "Вся Москва", издававшаяся в 20-е годы, "секция чернорабочих" и "секция совторгслужащих". Вначале Михаил Шолохов получал направление в первой секции: то на грузовой двор вокзала - разгружать вагоны, то на разные московские улицы - мостить камни. А на следующий год им занялась "секция совторгслужащих". Она подобрала для него должность счетовода в одном из жилищных управлений Красной Пресни, № 803 (найти следы этого управления мы еще надеемся).

Шолохов на всю жизнь сохранил привязанность к другу детства Александру Александровичу Ермолову, прожившему до 1969 года. Он окончил институт, работал главным энергетиком одного из московских заводов. К нему, в Долгий переулок, в дом, снесенный 20 лет назад, писатель, будучи в Москве, наведывался и в предвоенные, и в послевоенные годы.

Как вспоминает Мария Сергеевна Ермолова, обычно, когда писатель сидел за столом в гостях, его легковая машина, на которой он приезжал на Плющиху, в это время катала по Москве ребят всего двора. Им было столько же лет, сколько Мише Шолохову, когда он проживал в Долгом переулке в маленьком московском доме.

***

- К нам трудно добираться зимой, самолеты не всегда летают, поездом и машиной ехать долго, скоро буду в Москве. Вот тогда и встретимся, предложила Мария Петровна Шолохова, когда я попросил принять меня, чтобы поговорить о делах давно минувших дней.

Первый раз беседовать пришлось в конце января 1986 года в похожей на гостиничный номер палате большой клиники на Ленинских горах. К счастью, все шло к скорой выписке, отъезду домой, на Тихий Дон. Затем мы встретились в июле, в жаркий летний день, когда за час самолет доставил меня из Ростова в станицу, почти к порогу дома М. А. Шолохова.

На лошадях до станции, а потом поездом ехали молодые Михаил и Мария Шолоховы морозным январем 1924 года в Москву, на постоянное место жительства. Спрашиваю:

- Видели ли вы до этого Москву?

- Нет, не видела, далеко от дома не уезжала. Михаил Александрович приехал в конце 1923 года в нашу станицу - Усть-Медведицкую, там мы договорились пожениться и уехать в Москву. Пишут вот теперь, что была у нас свадьба, даже объявилась одна свидетельница, утверждающая, что сидела чуть ли не за праздничным столом. Не было ничего такого.

Приехали мы в Москву и стали жить в доме в Георгиевском переулке, о котором вы писали в газете, в комнате-клетушке.

- Опишите ее обстановку!

- Никакой обстановки не было. Взяли мы на складе железную кровать, подвязали веревкой, чтобы не падала. Но плохо подвязали, ночью, бывало, повернешься, а кровать падает, приходилось вставать, чинить. Ящик служил нам столом. Был Михаил Александрович гол как сокол, да и я такая. Шили нам из маминой одежды.

Получал тогда Михаил Александрович в месяц 70 рублей. Половину денег отправлял родителям. Когда на кухне в квартире соседи грели на сковородке гречневую кашу, мне се очень хотелось, но давали эту кашу собаке, мне ее не предлагали, а попросить я стеснялась. Тяжело было: сидели на хлебе и воде. Я приехала в Москву полной, а уезжала через пять месяцев худая как щепка, дома меня не узнали.

Писал Михаил Александрович не покладая рук. Днем и ночью, очень ему хотелось, чтобы печатали. Ходили мы с ним по редакциям. Он, бывало, днем придет со службы и торопит меня, скорей, скорей, на сборы - пять минут, все спешил. Трудно было ему и потому, что мало веры было в него тогда в моей семье и у него в семье. Учиться он дома бросил, в Москве не смог никуда поступить. Только когда Серафимович написал ему письмо, отец его успокоился, сказал, что теперь может и умереть спокойно. Он вскоре после того и скончался. Это было в 1925 году.

В Москве Михаил Александрович писал рассказы, редактором был у него Березовский. Потом я слышала, что от него неприязнь пошла, слухи всякие. Но это позже было. А в 1924 году Михаил Александрович по утрам ходил на службу в домоуправление.

Взял его на работу товарищ по фамилии Мирумов, звали его Лева. Заданиями Мирумов не обременял, требований особых не предъявлял, в любое время отпускал, если нужно было сходить в редакцию. Мирумов любил Мишу за ум, память, друзья они были. Когда мы уехали, он обещал комнату держать за нами.

"Тебе проповедником надо быть", - говорил Мирумов.

А поп Виссарион звал его "хитроумным Одиссеем", любил с ним беседовать. И в Богучарах, и в Букановской водил Михаил Александрович знакомство с попами, потому что у них были хорошие библиотеки, а он везде, где бы ни жил, тянулся к библиотекам, архивам, книгам, собирал письма.

- Кем работал в Москве в домоуправлении Михаил Александрович?