Хождение в Москву

До создания регулярной армии солдаты жили не в казармах, а в стрелецких слободах, где имели землю, дворы, дома, могли выращивать овощи, торговать ими. Две такие стрелецкие слободы находились в районе Пречистенки. По имени стрелецкого полковника Зубова и место, где располагалась слобода, называлось Зубово, о нем напоминает название Зубовской площади, на которую выходит Пречистенка в сторону Садового кольца.

И церковь, которую соорудили стрельцы во времена полковника Зубова, называлась Святой Троицы в Зубове. Пятиглавый храм появился на Пречистенке в 1642 году. Через десять лет, накопив деньги, заказали построить колокольню. Она поднялась высоко в виде шатровой башни. Звон колоколов этой церкви разносился на большое расстояние. Шатровая архитектура самобытно-московская. Искусствоведы восхищаются гармонией, пропорциями, эстетикой этих башен. Пречистенская колокольня среди всех других подобных была самой высокой, выше шатровой колокольни Николы Явленного на Арбате.

А участь пречистенского шатра точно такая же, как у арбатского. Если вы подойдете по улице к дому № 31 довоенной постройки, самому большому среди окружающих строений, появившемуся в злосчастном 1937 году, то приблизитесь к месту, где без малого триста лет простояла церковь стрельцов. Как раз в этом месте возжелали поселиться чины рабоче-крестьянской милиции. Для них много строивший в Москве архитектор Зиновий Розенфельд спроектировал этот многоэтажный дом.

Другая стрелецкая слобода возглавлялась полковником Левшиным. В память о нем сохранилось название Малого Левшинского переулка. Был еще и Большой Левшинский, ставший в советские годы улицей Щукина. Как раз на углу Большого Левшинского переулка и Глазовского переулка, ставшего улицей Луначарского, стрельцы построили в 1712 году церковь Покрова Пресвятой Богородицы, что в Левшине. Она представала одноглавой, с трапезной и колокольней. "Церковь была небольшой, весьма скромной, - видно, стрельцы полковника Левшина были победнее зубовских, выстроивших большую, пятиглавую церковь с высокой колокольней по соседству", - пишет современный известный краевед Сергей Романюк. На мой взгляд, дело здесь в другом, стрельцы получали одинаковое жалованье, дело во времени появления храмов. Первый возник в середине XVII века, когда стрельцы, их войско занимали достойное положение в русском обществе, царская власть их жаловала. Петр Первый с детства ненавидел, страшился этих бунтарей и относился к ним соответственно, после того как они безуспешно пытались возвести на царство его сестру, царевну Софью. Ничего большего в 1712 году петровские стрельцы себе уже позволить не могли.

Стрельцов не стало, а церковь их обустраивалась. В середине восемнадцатого века появилась трапезная. Один придельный храм во имя Сергия датировался 1722 годом. Второй в честь Дмитрия Ростовского относился к концу восемнадцатого столетия. И этой церкви не стало в 1930 году, когда на ее месте соорудили жилой дом. "О составе его жильцов можно судить по двум мемориальным доскам, висящим на его стенах: одна в память члена-корреспондента-строителя, а другая - тоже строителя, но министра, крупного организатора, видного деятеля", - не без сарказма повествует нам Сергей Романюк, справедливо негодуя против варварского сноса церквей на Пречистенке, и несправедливо, в пренебрежительном тоне возлагает вину за случившееся бедствие на живших здесь людей, не виноватых в злодеяниях разрушителей. Между прочим, упомянутым без фамилии "министром-крупным организатором-видным деятелем" был бывший недолгое время главой Москвы хороший строитель Николай Дыгай. Не будь его, не имела бы Москва сегодня высотной телевизионной башни в Останкино, поднявшейся в облака более чем на полкилометра. Фундамент башни по проекту Николая Никитина, крупнейшего конструктора XX века, заложили, а строить несколько лет не решались, коллеги Никитина не верили его расчетам, признанным теперь выдающимися, требовали, чтобы фундамент был громадным, глубоким, в то время как конструктор-автор доказывал, что можно обойтись без того, чтобы вгрызаться в землю. Дыгай взял ответственность на себя, дал команду продолжить прерванное строительство и помог организовать его так, что за несколько лет самое высокое сооружение в мире поднялось над севером Москвы. И сделано все это было без приглашения иностранных фирм. Так что Дыгай действительно был крупным организатором и видным деятелем, жаль только, что преждевременная смерть помешала ему послужить городу в полную меру.