Хождение в Москву

Подземные станции и тоннели не нуждаются в отоплении, летом работает одна вентиляция. Зимой в метро тепло, а летом прохладно.

Поезд снова въехал на сверкающую огнями платформу. С момента открытия линии на ней совершили посадку миллионы, а один человек родился на станции. Его рождение никого не застало врасплох. Навстречу поезду вынесли носилки, выбежал фельдшер, дежурящий постоянно на «ВДНХ».

В подземном здравпункте, куда нередко наведываются пассажиры, стоит стеклянный шкаф. На нижней полке блестит круглая железная коробка. В ней одеяло, пеленки – все, что может потребоваться новорожденному, задумавшему вдруг появиться на свет в пути, в метрополитене. Все для него готово.

Все готово для тех, кто по утрам отправляется в путь под землей.

Сапер, говорят, ошибается один раз. Взрывнику тоже лучше не ошибаться, особенно когда он берет в забой двадцать килограммов аммонита и пятьдесят дистанционных взрывателей. Это обычная норма для одного взрыва, гремят взрывы в недрах Москвы с того времени, как началось сооружение Московского метрополитена.

Взрывы эти не регистрируются сейсмическими приборами, и никто из москвичей их не слышит, но проходчики отмечают ими каждый свой шаг вперед. Один взрыв – метр движения.

Можно сказать, Метрострой продвигается в толще недр на гребне взрывной волны. Ее раскаты можно услышать в любой шахте, где прокладываются тоннели глубокого заложения. На каждом рудном дворе, не ближе чем в 20 метрах от шахтной клети, можно, если внимательно посмотреть, увидеть дверь, куда имеют право входить лишь немногие из работающих под землей.

Спустившись в ствол шахты на Патриарших прудах, где прокладывалась линия метро между Пушкинской площадью и Красной Пресней, я оказался перед железной дверью склада взрывчатых веществ. Его называют «взрывсклад». Это самое сухое, самое светлое и самое чистое помещение, построенное с учетом всех мер безопасности и всех правил хранения опасного. Его, кстати, тоже построили с помощью аммонита, проложив под землей длинный тоннель, своей конфигурацией напоминающий букву «Г».

Склад сделан длинным, как коридор, чтобы ослабить шальную взрывную волну: из отсека, где хранятся ящики с аммонитом, она попадет в отбойную камеру, бетонную западню. На стены пошел крепчайший бетон марки 400. Все тут сделано на совесть, так, чтобы склад пригодился будущим поколениям метростроевцев. Им тоже не обойтись без силы управляемого взрыва, ставшей незаменимой под землей.

А сила эта столь велика, что позволяет разрушать миллионы тонн известняка любой категории прочности, заменяет труд тысяч рабочих и облегчает нелегкое дело – прохождение в земной тверди.

– Московский Метрострой ежегодно расходует 120—130 тонн аммонита, — сообщил мне начальник буровзрывных работ.

В самом дальнем углу склада взрывчатки хранятся деревянные ящики с надписью: «Аммонит патронированный для подземных и открытых работ». Я пришел как раз к тому часу, когда кладовщик, бывший старший взрывник Владимир Иванович Леонов, выдавал порцию взрывчатки давнему товарищу Алексею Тихоновичу Федосову, готовящемуся к выходу в забой. Его брезентовую сумку заполнили патроны, завернутые в красную бумагу. Желтоватая масса крупинок в них не теряет своей силы даже в воде, которая под землей всюду, кроме склада.

В другом отсеке склада хранятся взрыватели. С ними надо быть особенно осторожным. Поэтому, получив для работы тонкие, как карандаш, латунные стержни-детонаторы, взрывники уходят с ними в другой отсек – зарядную камеру. Здесь два стола. На одном в минуты отдыха стучат костями домино. Другой стол покрыт резиной: никто по ней не стучит, а наоборот, тут плавно и легко проверяют калибр электрических детонаторов. В крышке стола есть отверстие, а под ним – ящик с песком. Вот в него и опускают взрыватели, чтобы проверить их сопротивление. На одну серию взрывов идет пятьдесят взрывателей. Работа эта несложная, но делать ее можно только на совесть. Если взрыватель с дефектом, в забое может случиться такой сюрприз, за который не говорят «спасибо».

– Каждый стерженек – это мина, она срабатывает или мгновенно, или с нужным интервалом что на воде, что на воздухе. Хорошо рвется! – говорит взрывник, начинавший службу в те годы, когда еще применяли бикфордовы шнуры, доставлявшие много хлопот. Остерегаться их нужно было как огня и ретироваться подальше, когда поджигали. Да и вода нередко тушила огонь.

Сейчас ничего поджигать не надо. Все осуществляется с помощью электрического заряда, дистанционно. Федосов – взрывник шестого разряда, десятки лет под землей, а начинал еще на «Киевской»-кольцевой.

Последний детонатор проверен, все сосчитано, все концы соединены, чтобы уберечь их от блуждающих токов, все уложено в брезентовую сумку. В руки берется рогатка с проводом и электрическая машинка, генератор импульса. С такой нелегкой ношей взрывник выходит в забой, получив от начальника смены задание на взрыв в левом перегоне шахты № 835.