«Хождение вкруг». Ритуальная практика первых общин христоверов

Действия следственной комиссии (комиссии следствия о раскольниках или следственной о раскольниках комиссии, как она постоянно называется в документах) открылись 17 января (там же). Присутствующими членами ее были назначены статский советник Афанасий Савёлов и асессор Иван Телепнев; к ним с февраля присоединились два духовные члена – архимандрит Донского монастыря Кирилл и игумен Сретенского Евсевий (там же). 17 апреля Савёлов был заменен статским же советником Борисом Нероновым, который, также как и его предшественник, был судьей Раскольнической конторы[297]. Раскольническая же контора доставила комиссии и канцелярию, которую составляли секретарь и приказные смотрители конторы; к ним прибавлены были только один подканцелярист и один копиист из обретающихся не у дел (Д. 1, протокол 18, сентября 1738 года). Вообще можно сказать, что следственная комиссия была та же Раскольническая контора, только временно пополненная, в виду возложенного на нее специального дела, несколькими служащими; даже помещение у обоих учреждений было общее (Д. 14. Л. 111, доношение караульного капрала). Содержание караула в помещениях колодников и сыск привлекаемых к следствию московских жителей были возложены на особую состоявшую при комиссии военную команду, весьма, впрочем, малочисленную (Д. 1, протокол 11 марта 1744 года): 60 человек колодников приговоренных к ссылке комиссия находила затруднительным содержать под караулом до отсылки в своем помещении «за малолюдством солдат».

Ближайшим образом комиссия была подчинена Кабинету министров и Тайной канцелярии, которая из Петербурга руководила следствием, – была, так сказать, органом последней. Все приговоры комиссии подлежали утверждению Тайной Канцелярии, которой они сообщались в форме «мнений», прилагавшихся к экстрактам. «О оставшихся за тою отсылкою (отсылкою в Петербург 13 подсудимых) колодниках, что по следствию явилось, также и что ж сверх того вновь оговорных людей сыскано и по следствию, в чем кто приличились, о том по присланным от его графского сиятельства С. А. Салтыкова указом в С.-Петербург в Тайную розыскных дел канцелярию к решению посыланы экстракты, и решения чинены по докладу одной тайной канцелярии в Кабинете ее и[мператорского] в[еличества], также и в той Тайной канцелярии, с которых решительных определениев из канцелярии его ж графского сиятельства в комиссию раскольническую для исполнения присыланы копии, по которым в той комиссии и исполнение чинено» (Д. 1, протокол 18 сентября 1738 года; о сообщении Тайной канцелярии экстрактов со мнениями см. протоколы 1734 года 28 марта и 4 ноября, 1738 года – 6 июля, 26 июля, 31 августа). Тайная канцелярия вмешивалась в частности следственной процедуры, – по ее определению производились розыски (Д. 1, протокол 11 апреля 1734 года) и дополнительные расспросы подсудимых (Д. 1, протокол 1 сентября и 30 октября 1736 года). В ее же ведении, собственно говоря, были суммы, скоплявшиеся в комиссии от продажи конфискованных имуществ: ведомости о проданном по определению кабинета пересылались в Тайную канцелярию, а самые деньги – в ее Московскую контору (Д. 1, протокол 13 января и 20 июня 1735 года; Д. 17. Л. 1).

Синод и Сенат скорее наблюдали за деятельностью комиссии, чем руководили ею. Первый, имевший понятно достаточное основание интересоваться ходом следствия, которое долженствовало раскрыть сущность и размеры недавно возникшего сектантского движения, требовал от комиссии ежемесячных рапортов и подробных экстрактов. Сведения о сектах, представлявшиеся Синоду особенно важными, сбирались путем допросов подсудимых по составленным в Синоде пунктам (числом 22), которые имели целью выяснить преимущественно культ христовщины, способ ее распространения и отношение ее к расколу (см. Д. 2, экстракт 8; Д. 6). Комиссия, впрочем, относилась к исполнению требований Синода довольно небрежно. В начале следствия экстракты доставлялись исправно (от 1733 года их дошло пять, см. Д. 2), с 23 же октября 1733 года отсылка их прекратилась до 23 июля следующего года «за произвождением по определениям в Кабинете ее и[мператорского] в[еличества] о содержащихся в оной комиссии колодниках следствия и за чинившимися им розысками и за сочинением из оного следствия экстрактов и к решению приговоров, также и за рассылкою оных колодников в ссылку» (Д. 2, доношение Синоду от 23 июля 1734 года). Последний из дошедших до нас экстрактов помечен 24 июля 1734 года. По видимому, в этом же году прекратилось и допрашивание подсудимых по синодским пунктам, – по крайней мере, в уцелевших делах 1735 и 1736 годов о нем уже нет помину.