Хожение за три моря Афанасия Никитина 1466-1472 гг.

Сквозь призму этих, хотя и позднейших цифр легче все же представить себе, пусть приблизительно, масштабы той собственно тверской базы, на которой возродились великодержавные традиции тверского общества во второй половине XIV в. - в политике тверского великого князя Михаила Александровича, стяжавшего себе этим огромную популярность и широкую известность далеко за пределами тогдашней Руси. Острая активизация тверской политики, вторичный ее срыв и последующие зигзаги в новой исторической обстановке еще раз показали, что географическое положение этой базы было источником скорее слабости, чем силы Тверского великого княжества. В поддержании политического равновесия на всей восточноевропейской территории небольшое, но плотное Тверское государство, ведшее упорную борьбу за свою внутреннюю целость, питавшееся от основного потока восточноевропейской торговли на стыке трех политико-экономических систем - Новгородской, Московской и Литовской - и не уничтожимое в монгольский период без санкции Золотой Орды, могло играть до поры до времени роль естественного центра этого равновесия. Но подобная роль практически плохо вязалась с исторически очередной национальной задачей: 1) освобождения от татарского ига «великого и многочисленного народа», каким представлялся в середине XIV в. русский народ даже из константинопольского далека, и 2) образования для этой цели централизованного государства в первую очередь на той национальной основе, какая имелась в самом примученном Ордой «русском улусе». А задача эта уже была поставлена, и решение ее было взято на себя Москвой.

Для Михаила Александровича Тверского было, поистине, фатальным, что он выступил на широкую арену борьбы как раз в тот момент, когда московская митрополия (в лице Алексея) со всею решительностью практически выдвинула программу «приведения к единству» «мирской власти» на территории, подведомственной этой митрополии, - даже больше того: в момент, когда сам же он и стал объектом этой московской политики. Притом и момент этот был выбран не им. Открытая вооруженная борьба Михаила с Димитрием Донским падает на 1367-1375 гг. Она кончилась разгромом тверской стороны соединенными силами почти всех северо-восточных и некоторых западнорусских княжеств и Новгорода под водительством московского великого князя. Она формально начата была этим последним - вмешательством во внутренние дела тверских феодалов и нападением на Михаила. А далее уже логика борьбы запутала тверского князя в противоречиях окружающей сложной обстановки, овладеть которой по-настоящему ему так и не удалось.

VI

Уже давно семья замученного тверского князя Александра Михайловича была в Москве (в частности, у митрополита Алексея) на примете как опасное для Москвы гнездо, тесно связанное с Литвой: дочь Александра, Ульяна, была замужем за Ольгердом, старший сын Всеволод, получивший было ярлык на Тверской стол и отступившийся от него под давлением москвофила-епископа в пользу дяди Василия (1347 г.), решительно не мирился со своим положением и ушел в Литву, а вернулся оттуда (в 1359 г., как только за смертью московского Ивана Ивановича великокняжеский ярлык достался суздальскому Димитрию) вместе с литовским православным митрополитом Романом, заклятым врагом митрополита Алексея, широко организовал Роману в Твери пышную встречу и добился в вотчину для себя и своих братьев «трети» тверских доходов от смятого ходом событий Василия. Всеволод умер в моровое поветрие 1364-1365 гг., когда великокняжеский ярлык уже вернулся (в 1362 г.) в руки московской митрополии и боярства на имя Димитрия Донского; но отзвуки этого трехлетнего (1359-1362 гг.) разрыва центральной общерусской власти надвое (церковная - в Москве, светская - в Суздале) были в Твери настолько сильны, что Михаил, с его выдающимися бесспорными личными качествами, оказался на первом плане в Твери - общепризнанным вождем всего тверского феодального общества (за удалением в 1366 г. дяди Василия в Кашин).