Хозяева джиннов

Фатима услышала достаточно. Должна была сообразить, что честным торговцем парень не будет, особенно со всеми этими «валлахи», которые он повсюду разбрасывал. Тем, кто постоянно клянется Богом, доверять нельзя. Вот тебе и простое решение. Она достала из пиджака кусочек серебра и выложила его на стол. Старое министерское удостоверение было пухлой стопкой бумаги с дагеротипом. Они перешли на жетоны в прошлом году – с алхимической фотографией, вплавленной в металл. Не то чтобы засветка прикрытия выступала у нее планом номер один. Но зрелище, как от лица Гамаля отливает наглость, стоило того.

– Ты из министерства? – прохрипел Саид.

– Другими путями этот значок трудновато добыть, – ответила она.

– Ты врешь, – запинаясь, сказал Гамаль. – В министерстве нет женщин.

– Вам двоим стоит чаще читать газеты, – вздохнул Халид.

Гамаль затряс головой.

– Я не верю. Ты не…

– Кхаллас![3] – прошипела Фатима, склоняясь вперед. – Все кончено! Вот, что ты должен знать. В этой комнате еще четыре агента. Видишь того мужчину у двери? – Она не стала оборачиваться, пока парочка присматривалась. – Вон еще один, заговаривает народу зубы, за столиком справа. И третий наслаждается игрой в тавлею и кальяном слева. Даже не буду говорить, где четвертый.

Они крутили головами, как сурикаты. Саид заметно дрожал.

– Вот что произойдет дальше. Ты отдашь бутылку. Я заплачу половину того, о чем договаривались – за дополнительные сложности. И я не стану тебя забирать на допрос. Договорились?

Саид кивал так быстро, что уши развевались. Гамаль, однако, был не таков: он нервничал, но не сдался. Его глаза метались от нее к значку, затем к сумочке и обратно. Когда челюсть парня сжалась, Фатима выругалась про себя. Дурной знак.

Во взрыве движения Гамаль перевернул стол. Халид растянулся на полу, из-под него вылетел стул. Фатима удержалась, отшатнувшись назад. Гамаль стоял с бутылкой в одной руке и небольшим ножом в другой. Вот тебе и не устроили сцену.

– А теперь мои условия! Ты нас отпустишь! Или я сломаю печать и посмотрим, что случится!

– Гамаль! – запротестовал Саид. – Мы можем просто уйти! Нам не нужны…

– Не тупи! Она нас не отпустит! Они нас заберут, и наши семьи никогда нас больше не увидят! Будут с нами эксперименты проводить! Или скормят гулям!

Фатима нахмурилась. У людей было очень странное представление о том, что происходило в министерстве.

– Ты понятия не имеешь, что делаешь. И отсюда не уйдешь. Не с этой штукой. Теперь отдай бутылку. Последний раз прошу.

Лицо Гамаля исказилось. Он зарычал сквозь сжатые зубы и полоснул ножом по восковой печати, которая сломалась и слетела с горлышка.

На мгновение наступила тишина. Вся ахва повернулась поинтересоваться суматохой. Но их взгляды больше не устремлялись на маленькую женщину в белом западном костюме, большого мужчину, которого знали как местного букмекера, поднимавшегося с пола, или двух юношей, стоящих за перевернутым столом.

Вместо этого они с открытыми ртами уставились на предмет в руках одного из юнцов – старую антикварную бутылку, из которой изливался яркий, зеленый дым. Словно зачарованный муассель, но в больших объемах. Он сгущался в нечто более вещественное, чем любая иллюзия. Когда дым рассеялся, на его месте оказался живой, дышащий гигант: с кожей в изумрудной чешуе и головой, увенчанной изогнутыми костяными рогами, которые цепляли потолок. На нем не было ничего, кроме обширных белых шаровар с широким золотым поясом. Массивная грудь поднялась и опала с несколькими вдохами, а затем он открыл три глаза – каждый горел, словно небольшая, но яркая звезда.

Даже в мире, оставленном после себя аль-Джахизом, не каждый день можно увидеть, как джинн-марид просто… появляется. Именно этого сценария Фатима отчаянно пыталась избежать, а теперь он разыгрывался прямо перед ней. Перед тем как снова броситься в бой, она позволила себе краткий приступ паники.

– Не двигайтесь. Говорить буду я…

– Нет! – выкрикнул Гамаль. – Он наш! Ты его не получишь!

– Он не принадлежит!..

Но парень уже размахивал перед джинном опустевшей бутылкой.

– Ты! Смотри на меня! Это я тебя освободил! – Молча обозревающий комнату марид повернул к нему своей пылающий взгляд. Любому другому этого было бы вполне достаточно, чтобы сжаться от страха. Но этот парень – довольно глупо – стоял на своем: – Так-то! Мы тебя освободили! Саид и я! Теперь ты нам должен! Три желания!

Марид уставился на парочку, затем проронил одно слово, которое загромыхало и отдалось эхом по ахве: