Хозяева джиннов

– Останови лифт, – скомандовала Фатима, и кабина, покачиваясь, зависла. Она уперлась взглядом в Хадию и строго произнесла: – Этот человек в черном. Кем бы он ни был, он может оказаться замешан в массовом убийстве. Он может оказаться преступником. Но он не аль-Джахиз. Значительная часть нашей работы заключается в отшелушивании иллюзий. Не попадитесь в одну из них.

– Вы правы, – дергано кивнула Хадия. – Конечно.

Фатима приказала лифту продолжить движение.

– Но вы думаете, что здесь есть связь, – предположила Хадия. – В городе появился человек, который утверждает, что он аль-Джахиз, и оставляет огненные визитки. Члены посвященного ему братства найдены сожженными заживо.

– И некто, подходящий под описание, был замечен на месте преступления, – добавила Фатима.

– Но почему этот… самозванец… на вас напал?

Фатима над этим размышляла, но до сих пор не нашла хорошего ответа.

– Может, я выделялась.

– Что насчет ифрита? Вы его видели?

– Не совсем. Видела странно движущийся огонь, но и все.

– Зачем тогда мы едем в подвал? – Хадия выглядела сконфуженной.

– Потому что там находится библиотека.

– Точно. И мы направляемся в библиотеку, потому что?..

– Потому что там все книги. – Фатима уставилась на нее своим самым невыразительным взглядом. Двери лифта разъехались, и она вышла, оставляя Хадию с озадаченным выражением на лице, которое вскоре сменилось священным трепетом.

В министерстве размещалась одна из крупнейших библиотек города. Она занимала почти всю нижнюю часть здания – целых два этажа книг и манускриптов, охватывающих столетия, из всех частей мира. Насколько она понимала, некоторые даже не из этого мира. Они стояли на настенных полках, почти дотягивающихся до высокого потолка – до верхних полок можно было добраться с помощью лестницы, скользящей по рельсам. Другие полки аккуратно тянулись по обеим сторонам зала. На втором уровне в центре хранились более редкие работы. В задней части помещения раскачивался туда-сюда колоссальный маятник, сделанный из железного троса с огромным золотым диском в виде солнца, покрытым геометрическими узорами. На вершине древних часов был циферблат-полумесяц со знаками зодиака вместо цифр.

– Ух ты! – разинула рот Хадия.

– Вы еще хранилище не видели, – ухмыльнулась Фатима, продолжая идти.

– Погодите? – Хадия бросилась вдогонку. – У нас есть хранилище? Что там хранится?

Фатима не ответила. Некоторые вещи новобранцам лучше узнавать самостоятельно. Она вывела их в пространство в центре этажа, где были расставлены длинные столы для чтения с подносчиками книг. Перед одним из них стоял единственный обитатель библиотеки.

Загрос служил в министерстве библиотекарем: марид размером с носорога, если бы тот стоял на задних лапах, одетый в вышитую лилиями мантию цвета индиго с длинными рукавами – Фатима полагала, что это халат. В отличие от носорога, кожа джинна была цвета лаванды, а четыре золотых завитых рога покрывали аметистовые полоски. Но его характер мало отличался от носорогов. Загрос фанатично оберегал библиотеку и был печально знаменит тем, что запрещал агентам доступ за малейший проступок. Большинство жаловались, что он придирчивый, неприятный и легко выходит из себя. Фатима считала иначе. На самом деле джинн попросту был невероятным снобом.

В подтверждение ее мнения им понадобилось трижды позвать библиотекаря, прежде чем он соизволил опустить на посетительниц взгляд. В сонных глазах за серебряными очками застыла смесь скуки и недовольства.

– Библиотека закрыта, – лениво крикнул он. – Возвращайтесь в рабочие часы. – Загрос поднял украшенную кольцами руку с наманикюренными когтями, отмахиваясь от них, как от детей.

– Библиотека открыта по пятницам, – напомнила Фатима.

Заостренные уши джинна дернулись, и он что-то пробурчал на фарси, прежде чем вернуться к арабскому:

– Ну, похоже, ты в чем-то да разбираешься. Рад за тебя! Но я занят, так что без разницы. – Он указал на стол, где под листами спектрального стекла лежали обрывки пожелтевшего папируса. В пергаменте оставались прорехи, а еще несколько фрагментов лежали в маленьком ящике.

– Это мероитский? – спросила она, разглядывая свиток. – Второе столетие?

Загрос обернулся и поджал фиолетовые губы, прежде чем медленно протянуть:

– Третье. Но мероитский, да.

Фатима наклонилась вперед, делая вид, что заинтересовалась. Когда джинн был в плохом настроении, апелляция к его врожденной библиофилии могла помочь. Особым штрихом стало перепутанное столетие. Поскольку исправлять других являлось смыслом жизни подобных типов.

– Я думала, что мероитский не поддается расшифровке. Потерянный нубийский язык.

– Он продолжает оставаться непостижимым, – признал Загрос. Он указал на обрывки пергамента между закрепленными стеклами, светящимися нефритовым светом. Там, где касались его когти, символы менялись и превращались в арабские. – Мы знаем, что это означает «дверь». Это – «птица». Но что получается, если их соединить вместе?

Фатима чуть не предложила «дверь-птицу», но библиотекарь не был известен своим чувством юмора.