Хозяева джиннов

– Сегодня вы пришли за великой мудростью. Чтобы я рассказал, что видел, когда странствовал между мирами. Вы пришли, потому что ваши глаза и головы ломит от голода, как ваши животы и животы ваших детей. Вы пришли, потому что в ваших душах живет жажда, они иссохли, как песок под вашими ногами. Вы пришли, потому что в этот век, где так много чудес, – он взмахнул рукой в сторону Каира, – остается пустота, дыра, в которой находитесь вы. Новый мир вас подвел. Они прославляют «современность», но оставляют вас за бортом – словно людей, брошенных в океане без капли питьевой воды.

Он сделал глубокий вдох, будто втягивая в себя жизнь – и его голос взорвался.

– Я вернулся к вам, мои потерянные люди! – прогремел он. – Я вернулся к вам, мои брошенные люди! Я вернулся к вам! Не к могущественным и богатым, не к тем, кто злоупотреблял моим учением, чтобы жить в упадничестве! Которые подняли этот город так высоко, в то время как столько жизней остается на дне! Которые смеют провозглашать век чудес, возведенный на спинах тех, кто строит и работает на их заводах! Которые пожирают выпеченный вами хлеб, пот и труд ваших рук! Пока вы вынуждены жить в нищете и строить, строить и строить, словно желая услышать небеса! Маср[56] сбился с пути, что я проложил! Мы должны выправить его вместе! Даже если это означает сжечь все, что они построили, чтобы мы могли начать заново!

Ответные вопли почти оглушали. Фатима обменялась взглядами с Асимом. Пора. То, что она собиралась сделать, было либо гениальной, либо худшей идеей в истории худших идей. Агент быстро прошептала басмалу[57]. Затем, прежде чем самозванец успел продолжить, она выкрикнула:

– Разве аль-Джахиз убийца?

У Фатимы не было передатчиков речи, вроде тех, которыми пользуются певцы. Не было и красивых трюков, чтобы слова раздавались прямо в ушах. Но у нее был ясный, без дрожи голос. И почти незаметные паузы, от которых ее слова разносились эхом. В сторону Фатимы повернулась каждая голова, а за ними последовал шум голосов. На этот раз она сомневалась, что дело в костюме. Скорее всего, реакция была связана с армией полицейских за ее спиной. Следователь взяла себя в руки и заговорила вновь, продвигаясь вперед – ее эскорт следовал вслед за ней.

– Я спросила, разве аль-Джахиз убийца?

Толпа расступалась перед ней. Люди с детьми начали покидать собрание, скорее всего, опасаясь грядущего конфликта. Но столкновения не произойдет, поскольку Фатима собиралась покончить с самозванцем здесь и сейчас. Ее глаза никогда не покидали фигуру в маске надолго, он отвечал свирепым взглядом с крыши мавзолея.

Они добрались до передних рядов митинга. Собравшихся здесь, в основном юношей с пылкими взглядами, пришлось расталкивать, чтобы пройти. Один из них – с жидкой бороденкой – с вызовом выставил ногу. Фатима пригнулась и небрежно врезалась ему в грудь плечом, заставив юношу попятиться. Восстановив равновесие, он бросился вперед, но наткнулся на Асима, который ответил ему взглядом и дернул усами: «Попробуй». Фатима проигнорировала обмен, сосредоточившись на фигуре вверху.

– Ты не ответил на мой вопрос, – снова выкрикнула она. – Разве аль-Джахиз убийца?

Самозванец сохранял тишину, и она решила, что ей придется снова повторить. Но затем раздался его голос:

– Ты говоришь загадками. Говори прямо, чтобы все могли понять. – Толпа ответила гулом согласия.

– Аль-Джахиз, о котором я читала, был учителем, – отозвалась Фатима. – Мыслителем. Изобретателем. Человеком, выступавшим за свободу. Аллах мне свидетель, я не видела ни одной книги, где его называли убийцей.

– Почему же ты называешь убийцей меня? – спросил самозванец.

«Вот оно, – подумала Фатима. – Он попался».

– На прошлой неделе погибло двадцать человек, их убили, – прокричала она. – Сожгли заживо. Их тела обратились в пепел. Люди видели, как с места преступления сбежал один человек, подобно жалкому вору, трус, пытающийся скрыть свои деяния. Человек в золотой маске.

Поднялись гневные крики. Глаза Фатимы метнулись к полицейским, чьи руки нависли над дубинками. Она бросила выразительный взгляд на Асима, тот повернулся и что-то прошипел своим подчиненным. Его слова передали по строю, и руки расслабились. На вершине мавзолея мужчина поднял закованную в кольчугу ладонь, и толпа затихла. Фатима не позволила паузе пропасть даром.

– Я не зову великого аль-Джахиза убийцей, – сказала она, обращаясь к толпе. – Убийцей я называю этого шарлатана, что решил осуществить этот обман, эту ложь. Человеку, убившему столь многих, нельзя верить. Подобный человек не заслуживает ваших похвал. – Несколько лиц выглядело смущенными. Хорошо. Она резко повернула голову назад к самозванцу. – Я спрашиваю опять – разве аль-Джахиз убийца?

Последовала долгая тишина. Казалось, каждый на пустыре ждал ответа, глаза были устремлены к фигуре наверху. Наконец он ответил:

– У меня много имен для многих людей. Учитель. Мыслитель. Изобретатель. Меня называли и по-другому. Святым. Безумцем. – Он сделал паузу. – А для тех, о ком ты говоришь, кто сгорел в огне, я был возмездием.