Хозяева джиннов

– Доктора говорят, что я ее потянула из-за своей неуклюжести. Может понадобиться несколько недель, чтобы она пришла в норму. – Ее тон изменился. – Газеты утверждают, что этот человек убил моего отца. И всех остальных несчастных.

– Он в этом признался, – подтвердила Фатима.

Абигейл остановилась, прислонившись к перилам, и покачнулась, словно могла упасть. Она спохватилась и покачала головой, чтобы спутники не беспокоились. Когда девушка заговорила, в ее голосе слышалась боль:

– Почему он так поступил? Что ему сделал мой отец?

– Мы не знаем, – честно ответила Фатима. – Мы надеемся, что ваш брат сможет помочь. – Она сделала паузу, готовя следующие слова: – Вы говорили, что в ночь убийства отца ваш брат был за границей. Но он был здесь, в Каире.

– Александр приехал на следующий день. – Сине-зеленые глаза Абигейл подернулись пеленой замешательства. – Он действительно уже летел в Каир, о чем я не знала. Но той ночью его здесь не было. Боюсь, вы ошибаетесь.

– Возможно, мы действительно ошибаемся. – Фатима изучала ее лицо. – Спасибо. – Они продолжили движение, и Хадия обменялась с ней задумчивым взглядом. Спровоцировать англичанку на другую историю не удалось.

– Этот мужчина в золотой маске, – дрожащим голосом спросила Абигейл. – Как думаете, он может сюда вернуться? За мной и моим братом?

– Это возможно, – признала Фатима. – Мы не знаем его мотива. Если пожелаете, мы можем запросить у полиции Гизы охрану вашего имения.

– Да. Это прекрасная идея. Я спрошу у Александра.

Она пустилась в светскую беседу, указывая на украшения дома. Выяснилось, что поместье служило охотничьим домиком старого паши, проданным Алистеру Уортингтону в 1889 году.

– Приблизительно в то же время было основано Братство аль-Джахиза, – заметила Хадия.

– Через четыре года после смерти моей матери, – потупилась Абигейл. – Мне было семь, когда она умерла. Александру было десять, и он помнит ее лучше, чем я. Он говорит, что именно после ее смерти отец заинтересовался аль-Джахизом. Отец считал, что если бы Англия более серьезно отнеслась к мистическому искусству, маму могли бы спасти от чахотки, которая ее унесла. Он купил это поместье и перестроил в своих целях. Ему нравился вид. – Она указала книгой на окно, где маячила пирамида.

– Он здесь придумал рисунок для герба своего Братства? – спросила Фатима. Шестиконечную звезду. Две пересекающиеся пирамиды. – Она очертила рисунок в воздухе.

– Это вы здорово заметили. Он утверждал, что рисунок явился ему в видении. Что в нем хранилось великое значение, которое от него ускользало. Мы разглядывали его вместе, надеясь разгадать это значение.

– Но вы не были членом Братства.

– Боже, нет, – улыбнулась Абигейл. – Мой отец относился к термину «братство» всерьез. Он мог обсуждать с дочерью свои исследования, пока перелистывал старые книги. Но Братство было для мужчин. Хотя под конец, как понимаю, он позволил вступить туземной женщине. Мой брат опасается, что отец начал терять разум.

– Однако ваш брат был членом братства, – сказала Хадия.

– По настоянию отца. – Неловкая пауза. – Александр с отцом расходились во взглядах на подобные вещи. Выкупив поместье, отец часто бывал здесь, в Египте, – иногда по полгода. Александр учился в школе-пансионе при военной академии. Меня оставили с нянюшками и учителями в Англии. Но отец начал за мной присылать, чтобы я проводила с ним время, пока он собирает братство и охотится за реликвиями. Когда он переехал сюда насовсем, я год или два бывала здесь наездами. Он рассказывал о своих поисках, будто я была матерью. Я даже помогала переводить его странные книги и манускрипты. Вот почему я так хорошо знакома с туземной культурой.

«Недостаточно хорошо знакома», – подумала Фатима. Она придержала язык, хоть не была уверена, сколько еще она сможет выдерживать слово «туземный». Они добрались до вершины лестницы и повернули налево.

– Боюсь, для бедного Александра жизнь сложилась иначе, – продолжила Абигейл. – Он редко приезжал. Египет для него по-прежнему чужая страна. И он так и не влился в отцовское общество. Уверена, он присоединился только из-за наследства. Но посмотрите, как я болтаю и болтаю о делах брата. Уверена, он сам может о себе рассказать.

Она привела их к месту, которое Фатима посещала раньше – ритуальному залу Братства аль-Джахиза. Деревянные двери, висевшие на петлях, сняли, оставив лишь открытую каменную арку. Запах горелой плоти вывели, его сменили пары дезинфицирующего средства. Стены цвета морской волны с золотыми цветочными орнаментами и зелеными узорами, ряды изгибающихся арок и сотовые своды мукарнов словно излучали покой – вопреки ужасам той ночи. Возможно единственным, что о ней напоминало, был белый флаг на задней стене: звезда, месяц и пернатый змей. Под ним, за черным столом-полумесяцем, на кресле с высокой спинкой, напоминавшем трон, сидела одинокая фигура. В отличие от мужчин на первом этаже, он был одет в черный костюм с белым накрахмаленным воротничком. Склонив голову, мужчина что-то писал и поднял глаза, только когда они подошли вплотную.