Хозяева и бенефициары глобального хаоса. Как победить в битве за будущее

О том периоде, когда ему приходилось каждую секунду балансировать на грани жизни и смерти, об отбывании в конце 1940-х – начале 1950-х срока на Колыме, Вадим Туманов сегодня, на девятом десятке жизни, говорит так: «Когда читаешь описание ада в “Божественной комедии” Данте, думаешь: ну, просто трехзвездочный отель какой-то, если сравнивать с колымскими лагерями!» Красноречивым примером адской жизни лагеря может служить хотя бы такой отрывок из книги моего собеседника: «Однажды возник конфликт между Шуриком Кокоревым по кличке Псих и Борисом Морковкиным. Псих обвинял Морковкина в каких-то грехах на “Ленковом”. Тот, отчаявшись доказать свою невиновность, сидя на верхних нарах, надевает на шею виток тонкой стальной проволоки, которая крепится к потолку, обводит камеру обезумевшими глазами. “А теперь, – он повернулся к Психу, – посмотри, сука, как умирают воры…” Никто не успевает отреагировать, как Борис внезапно бросается с нар вниз. Туловище падает на металлический пол. По полу катится отрезанная проволокой голова с выпученными глазами. Спор окончен…» «Не было дня и даже спокойного часа, – пишет Туманов, – когда бы в зоне не случалось чего-то чрезвычайного. Вечно в бараках шли смертельные драки, а то и войны, кто-то непременно бежит, за ним погоня с собаками, кого-то грабят, кого-то вынимают из петли…»

«В трагедии, а я очень люблю этот жанр, – говорится в отзыве о книге Туманова актрисы Аллы Демидовой (по-моему, лучшем), – герой борется не с людьми, – тогда это была бы драма, а с высшими силами, с энергией, людям неподвластной. Читала долго, несколько ночей, и ловила себя на мысли, что не чувствую жалости к Вадиму Туманову, даже в самых страшных обстоятельствах. Преклонение, восхищение – да, но нельзя испытывать жалость к герою античной трагедии».

Наверняка «героя античной трагедии» не раз упрекали в лояльности к рецидивистам. «Не люблю блат-новщины, – говорит Вадим Иванович. – Почему я был вот с этой группой ребят? Они были единственными, кто сопротивлялся лагерной администрации, власти». «Группой ребят» Туманов называет «честных воров», не отрекшихся, в отличие от «сук», от «воровского закона». Конец 1940-х – начало 1950-х, как известно, было временем «сучьей войны». Но ведь и «вором» Вадим Иванович не был. Он просто за свою позицию (вы меня посадили, а я вам бригадиром буду?), за стойкость, мужество, лихость, дерзость пользовался уважением «группы ребят». Поскольку сотрудничать с администрацией и «суками» Туманов не желал, он часто оказывался в штрафных лагерях, где политзаключенных, к которым он изначально относился, было мало: там он то и дело оказывался на «линии огня» – между администрацией, «ворами», «суками». В книге есть такие строки: «Не знаю, что их сделало ворами, мне не приходилось их видеть в обычной жизни, наблюдать обиды, причиняемые ими людям на воле, но на “Новом” они дружно противостояли жестокостям администрации и ее подручных. Эти воры дерзки и решительны. Им ничего не стоит умереть самим и утащить с собой тех, кто им ненавистен. Однажды ночью они взорвали аммонитом БУР (барак усиленного режима), где находилось человек 70».

Почему Туманов оказывался в «штрафняках»? В лагере Туманов посмотрел на жизнь в СССР иначе. Не раз пытался бежать, его ловили, были на его счету и «асоциальные действия» вроде поджога бараков с целью спалить «штрафняк» и даже ограбления кассы дражного управления (нужны были деньги для побега). За всё это он получал новые судимости. В какой-то момент сроков накопилось 25 лет. Казалось, всё, выйти уже не светит. Со смертью Сталина появился шанс. Понимая, что освободиться раньше можно благодаря работе, Туманов организовал в 1954 году из заключенных на прииске «Челбанья» скоропроходческую бригаду. Зэки переделывали горное оборудование, добиваясь тем самым большей производительности труда. В бригаде была принята предложенная Тумановым новая схема оплаты – по конечному результату. Благодаря этим двум факторам – высокому КПД и заинтересованности, зэки, даже при мизерных установленных для них расценках, умудрялись зарабатывать больше начальника «Дальстроя» на протяжении трех лет. После освобождения со снятием судимостей Туманов создал первую старательскую артель.

Сталинизм