Хозяева плоской Земли

Обратный путь в деревню ничем особенным не запомнился. Ребята устали, хотя остались явно довольны. Они говорили, что получили вполне достаточно впечатлений и материалов, чтобы хватило на статьи и документальный фильм. Мне хотелось взглянуть на результаты, когда они будут готовы. Мы обменялись электронными адресами с Хуаном и Биллом, договорившись при возможности поддерживать связь. Я давал свои координаты всем нашим гостям. У меня для этого были специально отпечатаны визитные карточки, которые медленно, но верно расплывались по миру, правда, обычно никто потом не писал. Кроме тех, кто через некоторое время зачем-то снова хотел вернуться. Ещё день мы все вместе провели у нас в деревне, сплавали на Монако, поболтали о том о сём, а наутро я заказал зилот и повёз всех в порт, куда ещё ночью прибыл их корабль. Василика показалась мне странно задумчивой, чему я тогда не придал особого значения. Я всё больше гордился ей. Накануне я заметил, что она умудряется обходиться без моей помощи и сама кое-как общается с ребятами, особенно с Эллой. Разумеется, вмешиваться я не стал, решив что это какие-то их женские дела, о которых она поведает мне потом, если захочет. В порту выяснилось, что отправление судна задерживается на полтора часа. Чтобы скоротать время, мы зашли в трактир при гостинице, где они проводили первую ночь. Посидели, чисто символически перекусили. До отправления оставалось минут тридцать, когда Элла с Василикой встали из-за стола и сказали, что хотят кое-куда сходить. Ну, хотят и хотят. Только Василика зачем-то меня нежно поцеловала и велела хорошо себя вести. Я глупо рассмеялся:

– Когда ты вернёшься, я ещё чашку не допью.

Но я ошибся. Она не вернулась. Обратно пришла одна Элла и на мой удивлённый вопрос сообщила, что Василика решила забежать к моей сестре. Когда я возразил, мол, «забежать к сестре» – это вообще-то путь неблизкий, она только пожала плечами и добавила, что пора собираться. Признаться, я даже тогда не почувствовал подвоха. Ребята подхватили свою поклажу, и мы пошли к трапам. Обнялись на прощание, подтвердили договорённость поддерживать связь. Василики всё не было. Получалось некрасиво. Куда бы она ни пошла под предлогом «забежать к сестре», ей следовало успеть попрощаться. Так думал я, наблюдая, как вся группа поднимается на палубу. Обычно я не ждал, пока судно отчалит, и уезжал домой, но сегодня что-то изменилось, и я хотел дождаться их отплытия и уж конечно возвращения Василики. Канадский флаг бодро развивался. Я ещё не знал, что с того дня он всякий раз будет вызывать у меня тошнотворный комок в горле. Трапы подняли, швартовые сбросили, корабль послал в небо протяжный гудок, и я только тогда словно очнулся. Почему-то первой мыслью ухватился за то обстоятельство, что Василика ехала сюда, как и я, налегке. К чему это я? Она же просто отправилась к Тандри! Но зачем?! Сделать мне сюрприз? Какой сюрприз?! Почему именно сейчас, когда стоило подождать несколько минут, и мы оба были свободны, как ветер? Так, что же мне делать? Ждать её здесь? Бежать проверять, кто кому соврал? Соврал?! Но враньё и Василика – вещи несовместимые. Почему же это отвратительное слово не идёт у меня из головы? Что случилось?..

Вероятно, вы всё уже поняли. Вероятно, я и сам уже тогда, в порту, всё понял, хотя и отказывался этому верить. Тандри была единственной, кто мог пролить свет на происходящее. Я схватил первую попавшуюся повозку и помчался к ней, прекрасно зная, что делаю это напрасно. Предварительно, конечно же, забежав в гостиницу и обнаружив, что в зале, где мы сидели, никакой Василики нет. Не оказалось её и у Тандри, которой хватило одного взгляда на меня, чтобы понять всю отчаянность моего состояния. Она была одна, усадила меня перед собой и, глядя в глаза, попросила как можно подробнее рассказать, что я помню из сегодняшнего утра. Делала она это лишь для того, чтобы хоть как-то меня успокоить и сподвигнуть к логическому мышлению. Я собрался и вспомнил и про шушуканье с Эллой, и про поцелуй, который теперь ощущался, как прощальный.

– Она на том чёртовом корабле, – отвернулась Тандри, притрагиваясь костяшками указательного пальца к увлажнившимся глазам. – Она уплыла от тебя. Прости, Тимоша…