Хозяева плоской Земли

Где-то на крыше играла музыка. Не привычная на подобных вечеринках умца-умца-умца-ца, а спокойная, мелодичная, кажется, вальс. То и дело сверху доносился смех. Гости развлекались. Я тоже был гостем, но невольным, застигнутым врасплох удачей, нервным и напряжённым. Мне следовало чем-то заняться, всё разведать и разнюхать, возможно, завести несколько полезных знакомств, обратить на себя внимание, а я всё жался у дверей и не мог ни на что решиться… когда увидел её. Это была Татьяна, собственной персоной, не в кандалах, не на цепи, весёлая и свободная, она шла со стороны первой лунки в кампании таких же, одетых во всё белое и нарядное молодых и не очень людей, они о чём-то оживлённо говорили, жестикулируя сверкающими бокалами, я видел её точёный профиль, она не замечала меня, смотря в другую сторону, нет, вот заметила, пригляделась, узнала, наверняка узнала, потому что по нежному лицу пробежала тень удивления, улыбка на мгновение застыла, исчезла, она справилась с неожиданностью, снова улыбнулась и даже как будто кивнула мне. Я отступил в сторону, пропуская их в дом, хотя нисколько не мешал. Татьяна слегка поотстала. Поравнявшись со мной, сделала вид, что замешкалась, не зная, куда девать бокал, и я услышал сорвавшийся с её почти неподвижных губ шёпот:

– Не подходи…

Это была не угроза, больше мольба. Вероятно, она лучше меня знала, что за нами ото всюду наблюдают – может быть, люди, может быть, камеры, но, скорее всего, и те, и другие. Я понимающе посмотрел в другую сторону, сунул руки в карманы.

– Я сама тебя найду, позже…

Неужто она была настолько проницательная, что сразу поняла причину моего здешнего появления, ни на мгновение не подумав, будто я тоже мог принадлежать этому кругу? Откуда ей было знать, что я не любимый племянник синьора Теста или не тайный телохранитель Дона Витторио? Когда мы с ней общались в прошлой жизни, я по привычке почти ничего о себе не разбалтывал. Она, помнится, в шутку даже попрекнула меня за такую скрытность, на что я уличил её в том же. Нам было хорошо вместе, в этом я был уверен, однако близость близости рознь. Ни она, ни я не снизошли тогда до любовных откровений, которые сейчас очень бы пригодились.

Она исчезла за дверями, обдав меня тонким ароматом духов, а я остался стоять под надменной луной, делая вид, будто меня необычайно интересует далёкое зарево над Савоной.

В ту ночь я не вздремнул ни часа. Устав от ожидания неизвестно чего на улице, я понял, что Татьяна не придёт, и думал подняться на крышу потанцевать, однако быстро выяснилось, что у меня чего-то нет, что является допуском, и вежливый охранник настоятельно предложил мне развернуться и поискать других развлечений. Хорошо помню, как остановился у барной стойки в ресторане и не сразу сообразил, что здесь никто ни за что не платит. Стайка элегантных девушек ничуть не хуже моей русской колдуньи подпорхнула к бармену, и тот одарил их целой батареей напитков. Потом я увидел, как он внимательно выслушивает заказ пожилого джентльмена, понятливо кивает и вскоре отпускает восвояси с двумя длинными бокалами в слегка трясущихся руках. Я подошёл четвёртым, после дамы в шляпке с вуалью, и буднично поинтересовался, чем нынче угощают. Бармен предложил на выбор несколько вычурных наименований коктейлей, я спросил, как поживает виски, желательно ирландский, и был поставлен перед выбором между «Джеймсоном» и «Росой большого холма»53. Честно говоря, мне было совершенно всё равно.

– Лёд? Камни?

– Камни, – однозначно заявил я.

Какой ирландец станет пить виски разбавленным?