Хозяева плоской Земли

– Но ведь этот адмирал Бёрд, если не ошибаюсь, – снова заговорил Роналд, – был масоном высокой степени. Как и большинство участников его экспедиций. Для такого соврать или «ввести в заблуждение» – дело принципа. Его история с Северным полюсом тому наглядное подтверждение.

– А разве я говорю о том, что сказанное им в эфире – чистая правда? Любым человеком движут корыстные интересы. Он давал интервью накануне очередной экспедиции в Антарктику и, разумеется, не мог сказать, что мы едем туда просто дурака валять, потому что там холодно и нет ничего, кроме пингвинов и десяти тысяч футов льда. Но тем удивительнее сегодня выглядят его слова и последствия этих слов и экспедиций. Вций. для, – снова заговорил Роланд, – был масоном высокой степени. ВВВедь если он, как вы говорите, врал, и в Антарктике никаких полезных ископаемых отродясь нет, то зачем подписывать договор и придерживаться его неукоснительно столько лет? А если есть, то эта боязнь его нарушить странами, преспокойно нарушающими все остальные мыслимые и немыслимые договоры, пакты и конвенции, кажется тем более необъяснимой. Вы не находите?

То, о чём я сейчас рассуждал, я предварительно обдумывал не один день, начитавшись книжек и журналов из коллекции Кроули. Поэтому спорить со мной на эти темы было довольно сложно. Тем более что спорить ни с кем я не собирался. Людей думающих достаточно спровоцировать одним несуразным вопросом, и они сами дойдут до сути. А людей «знающих» провоцировать безполезно, поскольку они не думают. На моё счастье до Фрисландии добирались те, кто стремился узнать что-нибудь новое, выйти за рамки привычного мира, причём не лёжа на пузе в песках тропического пляжа, а платя деньги за туризм в совершенно спартанских условиях. В итоге наша с Роналдом пикировка и моё рассуждение вслух никого не заставили замкнуться и раздражённо поджать губы. Все терпеливо двигались дальше, погрузившись в размышления.

Харамеру, открывшаяся нам примерно через час пути, представляла собой внушительное зрелище. Забрось её куда-нибудь в Гималаи или Анды с Альпами, никто бы не обратил на неё внимания. Но здесь, в одиночестве, да ещё на фоне уже подкрашенных рассветом хмурых облаков, она смотрелась величественной и неприступной. Поскольку, как я уже сказал, увидеть её со стороны практически не представлялось возможным, выйдя из леса, вы оказывались сразу у её подножья, полого уходившего в высь, иногда теряющуюся в тумане, иногда, как сегодня, взирающую на вас заснеженной вершиной. Мне приходилось слышать от бывалых путешественников, что она производит на них такое же впечатление, как знаменитая японская гора Фудзи. Но только Фудзи – вулкан с плоской верхушкой, а наша Харамеру – «обломок молота» с несколькими острыми пиками, делавшими её похожей на массивный фундамент под таинственным средневековым замком.

Защёлкали фотоаппараты. Я тоже не сдержался и сделал несколько снимков, поудобнее уперевшись камерой в мшистый бок большого валуна, чтобы получилось порезче при довольно долгой выдержке. При этом я заметил, что белая вершина уже медленно заливается оранжевым светом солнца. Надо было спешить, если мы хотели увидеть рассвет над лесом.

Пока мы шли сюда, я срубил топориком несколько кустов орешника и на ходу обтесал, превратив в примитивные, но удобные палки, которые раздал всем желающим. Пологий склон только на вид казался простым. Мягкий под ногами он мог оказаться весьма жёстким при неловком шаге и падении. Примерно на треть подъёма он был земляным, после чего начинались сглаженные временем и ветрами скалы.

Антонио, которому из-за возраста было труднее остальных, поинтересовался, как высоко мы намерены подняться. Я ответил, что это на усмотрение каждого. Цели взобраться на вершину у нас нет, но есть возможность добраться до тех мест, откуда виден рассвет и остров. Если кто устанет, то может просто остановиться – обратно мы пойдём той же самой дорогой, так что заблудиться не получится.

Кто-то поинтересовался, доводилось ли мне самому совершать восхождение на пики. Пришлось сознаться, что нет, поскольку я совсем не такой отчаянный, чтобы рисковать жизнью. Однако я знал людей, которые это проделывали и остались живы. Они рассказывали, что между пиками есть довольно ровная площадка, похожая на чашу и наполненная пресной водой, бьющей прямо из горы. Вода потом вытекает с четырёх сторон и образует четыре наших реки – Северную, Восточную, Южную и Западную. Откуда в центре острова, окружённого солёным океаном, пресная вода да ещё на горе, где далеко не всегда лежит снег, непонятно, так что её божественное происхождение ни у кого не вызывает сомнения.