Хозяйка

Леон молча прижал ее к себе. Впереди была долгая ночь похорон. Тело Эрика облачили в белый саван и бережно уложили в лодку. Взмах топора, перерубившего веревку, и та медленно соскользнула на гладь океана. Попутчики, собравшиеся на палубе, следили, как постепенно терялся челнок в сумраке темных вод. Пространство заполнил едва слышный звон рвущихся струн – это прошлое окончательно прощалось с настоящим. С Эриком в даль океана уплывала целая эпоха приключений в жестоком, но справедливом мире, где можно было всего достичь собственными силами, полагаясь лишь на верную руку друга, надежную сталь проверенного в боях меча и веря в счастливую звезду, горящую над головой странника.

Лодка давно растворилась, уйдя за горизонт, куда-то делись и Индигерта с Ноэлем. На пустынной палубе осталась только Дриана и ее муж, бережно обнимающий атлантку за талию, да перекидыш вытянулся на досках неподалеку.

– О чем ты думаешь? – мягко поинтересовался Леон, зарываясь лицом в волны ее волос.

– Что готовит нам будущее, – ответила Дриана и задумчиво повела плечами, – Я знаю, я одержу победу. Иначе быть не может. И Нерена знает это. Так зачем она устраивала дикий по трагической несовместимости спектакль.

– К чему ты?

– Мы актеры, Леон, – пояснила печально Дриана, – Мы все актеры на огромной сцене, где сейчас меняют декорации, и, кажется, все позабыли слова ролей.

– А ты помнишь? – осторожно спросил Леон.

– В том-то вся и суть, Леон, – Дриана всплеснула руками, – В том-то вся и суть, что я вышла за пределы трагедии, а суфлер давно ушел домой допивать вечерний чай.

– Перестань, – взмолился император, нежно сжимая ее хрупкие плечи, – Мне страшно, когда ты так говоришь.

– Хорошо, милый, – неожиданно легко согласилась Дриана, – Иди в каюту.

– А ты?

– Я скоро приду, – пообещала атлантка.

Дождавшись, когда муж покинет палубу, она повернулась к мертвому морю, поглотившему ее друга.

– И вот я стою на опустевшей сцене, – завершила она в одиночестве свою речь, – И не знаю, что делать дальше.

– Завтра мы прибудем на остров Ветров, – Ноэль следил за ней из пролета лестницы, – Ты расстроена?

Дриана совсем уже собралась дать ему решительную отповедь о горечи потери друзей, но вдруг поняла, что не имеет однозначного ответа.

– Да… и нет, – атлантка с недоумением внимала собственным словам, – Понятия не имею… Спроси меня год назад, чтобы чувствовала я, теряя Эрика, я бы ответила, что умерла от горя. А сейчас… Мне больно, действительно, как никогда ранее, но моя душа высохла от страданий. Я плачу, и знаю, что это последние слезы в моей жизни.

– Мне жаль, что я принес вам столько страданий, – Ноэль легко спрыгнул с перил и подошел к женщине, светлые одежды которой ярким пятном выделялись на фоне черных небес.

– Ты ветер, наполняющий паруса, но не руль, меняющий курс, – Дриана ласково потрепала ребенка по короткой шевелюре, – рано или поздно, так или иначе, но я бы пришла сюда. Может быть, к лучшему, что все закончиться так.

– Ты расстроена? – повторил свой вопрос Ноэль.

– Ну уж явно не счастлива, – императрица заинтересовалась его утверждениями, – А завтра наступит?

– Наступит, – заверил ее мальчик, – Глядите, занимается рассвет.

Над океаном в самом деле пробивался первый, пока робкий и слабый лучик новой зари. Он подсвечивал отдельные глыбы туч, окрашивая их в нежно-розовый цвет младенческой кожи. Близилось утро еще одного дня, который должен был принести перемены в уже сложившийся уклад жизни пленников старинного таинственного корабля без капитана, матросов, но с измученными дорогой пассажирами.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Расставание с настоящим

День приближался. Дриана тихой мышкой проскользнула в каюту. Леон уже спал, безмятежно улыбаясь. С болью атлантка окинула его взглядом. Светлые, слегка вьющиеся волосы, в беспорядке рассыпавшиеся по подушке, две резких складки, очерчивающие рот и придающие ему определенную властность, и – детская ямочка на подбородке. Дриана почувствовала, как ее переполняет нежность к нему. После смерти Эрика она сама умерла наполовину. Что ей делать, если погибнет Леон? Он остался всем для нее: последней причиной, чтобы жить, единственной отрадой в серости повседневности. К чему ей победа, если она требует столько жертв, если не с кем насладиться горьким вкусом ее плодов? Нет, она не допустит гибели Леона, не позволит, чтобы кто-нибудь еще умер во имя призрачной мечты.

Дриана не стала ложиться, она просто смотрела на лицо своего мужа, как несколько часов назад вбирала в себя черты Эрика. Леон словно почувствовал ее внимание. Он резко распахнул глаза, заставив ее сердце судорожно забиться.

– Почему ты не спишь? – спросил он, приглашающе похлопав рукой подле себя.

– А помнишь, Леон, в первый раз ты предложил мне разделить с собой ложе после того, как благополучно утопил мой плащ, – начала Дриана с лукавыми огоньками в глазах один из долгих беспредметных ночных разговоров, наполненных воспоминаниями и философскими рассуждениями.