Хозяйка Айфорд-мэнор

— Опять, — обиженно выдохнула Аделия, прикусив зацелованные губы. И смутилась от собственных слов…

Коллум встал и молча прошел в укрытие за портьерами. Глаза его снова полыхали огнем, и он прятал их, не желая ее напугать… Но огонь этот привлекал Аделию, как свет привлекает легкокрылую бабочку, и она тянулась к нему, не в силах с собой совладать.

— Войдите, — отозвалась она, и Керра, молоденькая служанка, зыркнув по сторонам с любопытством, сообщила о визите баронессы Квинсли.

Внутренне Аделия застенала от огорчения: ну почему все эти люди не могут оставить ее в покое хотя бы на день?!

— Я сейчас буду, — сказала вслух и, едва захлопнулась дверь, бросилась к Коллуму так, словно расставалась с ним навсегда, обняла его, припав головой к широкой груди, и замерла.

Он гладил ее по спине…

Нашептывал что-то успокаивающее и теплое. И каждый звук его голоса заставлял бабочку в ее сердце трепетать и взмахивать крыльями…

Наконец, она отпустила его и направилась принимать баронессу. Та, как и подруга ее, леди Стентон, говорила все больше о кавалерах и новой лондонской моде на туфли на каблуке. Мол, та самая леди Стентон уже заказала башмачнику белую пару с пряжками в виде маленьких бабочек с бриллиантами. Сама она только мечтала однажды надеть точно такие, а пока… будет довольствоваться белилами для сосков. Сможет-де ее парфюмер составит для баронессы состав идеально подходящий под цвет ее кожи…

Аделия давно не белила лица — желала б забыть о лондонской жизни и всем с нею связанном — и теперь искренне удивилась желанию гостью белить не только лицо, но и… Она отчего-то смутилась и, вызвав служанку, велела пригласить Джека Гледиса, помощника парфюмера, чтобы тот озаботился заказом баронессы. Сама она едва ли смогла бы говорить сейчас о белилах, ароматических шариках и духах… От поцелуев с Коллумом Шерманом покалывало все тело, и ей страсть как хотелось кружиться в танце по комнате, а не изображать из себя степенную даму на сносях.

И когда баронесса, наконец-то, ушла, предоставленная заботам слуги, Аделия отправилась искать Маргарет. Что, если им устроит пикник у реки? Прогуляться, беседуя ни о чем… Но планам не суждено было сбыться: Маргарет, как сообщила ей Глэнис, не выходила из комнаты с самого утра. И при этом многозначительно на нее посмотрела… Никак намекала, что и она полдня провела точно так же.

Аделия нашла сестру лежащей в постели с постным лицом.

— Почему ты в постели? — удивилась она. — День прекрасный.

— В самом деле? — буркнула та. — Я не заметила. — И совсем кисло: — Мне нездоровится.

— Что с тобой? — Аделии вспомнился ее выкидыш, кровь на постели, и она всполошилась. — Может быть, позвать Бевин? Пусть она осмотрит тебя.

— Ни к чему, это просто мигрень.

— Мигрень? Я не знала, что ты им подвержена.

И сестра вскинулась

— А много ли ты обо мне знаешь? — И вдруг села в постели, вперив в Аделию взгляд прищуренных глаз: — Где ты была этой ночью? — спросила она. — Я искала тебя, но не нашла.

Аделия растерялась, не ожидая такого вопроса.

— Должно быть, ходила на кухню… за молоком. Мне не спалось…

— Целую ночь?! Я ждала тебя… до утра.

— Почему? Что-то случилось?

Маргарет стиснула зубы.

— Может быть, — процедила чуть слышно, откинувшись опять на подушку и отвернувшись к стене.

Совершенно сбитая с толку, Аделия постояла какое-то время, раздумывая над словами сестры, а потом вышла из комнаты, оставив ее дуться по непонятной причине в одиночестве.

52 глава

Брат Освин, встретившись с шерифом Тальбота и передав ему верительные грамоты под печатью епископа Кентерберийского, занялся поиском веревочника, свившего, как он надеялся, ту самую веревку, обрывок которой передала молодому человеку сестра. Он побывал в трех местах, прежде чем ему подсказали навестить мастерскую Этана Робертса… Мол, плетение и волокна соответствуют тем, которые можно увидеть в его готовом товаре.

К этому Этану Робертсу Сэмюэль и входил получасом спустя…

— Да, сэр, веревка точно моя, — подтвердил дюжий веревочник с переплетенными словно из той же пеньки мышцами шеи. — Вот посмотрите, каждая прядь скручена в два ряда… Это я сам такое придумал, — с гордостью признался мужчина. — Такая веревка намного прочнее, ее даже ножом-то с трудом перережешь. А что, почему вас это интересует? Неужели случилось что?

Молодой человек поспешил его успокоить:

— Вам не о чем волноваться, мой друг, я лишь хотел знать, кто и когда покупал у вас такую веревку.

— Кто и когда, — изумился веревочник, взъерошив волосы на затылке. — Да много кто… Разве всех и упомнишь?

— Может, ты ведешь записи…

— Нет, — улыбнулся мужчина, — я ж и писать-то отродясь не умел. Все мои записи в голове! — Он постучал согнутым пальцем по лбу.

— Тогда назови всех, кого помнишь…

И собеседник, задумавшись на секунду, начал называть имена. Сэмюэль, в свою очередь, вытащив из-за пазухи лист писчей бумаги и переносную чернильницу, внес каждое в получившийся список…