Хозяйка Айфорд-мэнор

Коллум дернулся, словно стрела пронзила и его тело тоже, захрипел, пытаясь что-то сказать, но убийца, поглядев на него, покачал головой.

— Мне жаль, что так получилось, но мы с женой поклялись уничтожить каждого в семьях виновных к гибели нашей девочки, — произнес он. — Вы — неплохой человек, Коллум Шерман, но клятва есть клятва. — И мужчина ударил его прикладом арбалета по голове.

— Кто ты такой? Я где-то видел тебя.

Коллум не знал, как ответить на этот вопрос: кто он сейчас? Наследник Шерманов, оборотень в образе человека или, может, всего лишь конюх из Дарема… Они с Сэмюэлем Лэмбом встретились взглядами. Быстрыми. Исподлобья.

От решения дознавателя зависело многое — Коллум не знал, чего ждать от него.

— Прошу простить меня, господа, мне нужно откланяться по важному делу, — произнес Лэмб, дергая головой в знак прощания. — Смею надеяться, по возвращении я застану сестру в добром здравии с дитем в колыбели. — И он зашагал по коридору.

Айфорд фыркнул, поглядев ему вслед:

— Такой же безумец, как и сестра. Дернул же меня черт связаться с этой семейкой! — А потом перевел взгляд на Шермана: — Так кто ты такой, любовник Аделии? — осведомился с презрением. — Она, я так понимаю, не побрезговала слугой. — И замолк вдруг, утратив разом все краски и выпучив большие глаза. Узнавание настигло его… — Коллум Шерман… Не может быть. Нет… — Он на шаг отступил и тряхнул головой, как бы разгоняя туман. — Нет, Шерманы оба мертвы.

— Вы уверены? — Коллум расправил плечи и спокойно глядел на собеседника.

Даже в простой, явно с чужого плеча одежде он выглядел так, что Айфорд ни на секунду не усомнился, кто перед ним: не просто слуга — человек, привыкший повелевать.

— Как? — выдохнул он. — Как такое возможно? — Кадык его дернулся. — Как ты мог остаться в живых? Те, что искали тебя, вернулись ни с чем: сказали, нашли кровь в лесу… обрывки одежды. Все знают: тебя съели волки.

— Они ошиблись. Так же, как и убийцы…

— Убийцы? Те разбойники, что напали на вас? — И возмущаясь: — Шериф слишком мягок с бездомными проходимцами, что заполонили дороги. Их нужно вешать на придорожных деревьях, как груши!

И Коллум сказал:

— Боюсь, не они убили отца.

— Кто же тогда?

Их взгляды пересеклись, тревожная тишина повисла саваном.

— Вы мне скажите, — произнес Коллум. — Вам должно быть виднее, кто, желая отомстить за погибшую дочь, готов совершить преступление. Абигейл Уоттс… Это имя, я полагаю, хорошо вам знакомо.

Айфорд замер, дыша тяжело, словно с натугой, мышцы на шее взбугрились, руки стиснулись в кулаки.

— Никогда не слышал его, — просипел он сквозь зубы и ринулся вниз по лестнице, призывая слугу. Джек Гледис первым явился на зов, и Айфорд потребовал выпить: вина, сидра — всё, что найдется.

— Эти крики сводят с ума, — сказал он, глядя в огонь. — Ненавижу бабские слезы и крик!

— Точно так же ты думал в тот миг, когда Абигейл молила вас о пощаде? — спросил Коллум, и Айфорд вскинулся.

— Я сказал, что не знаю такой! Как ты смеешь обвинять меня в чем-то? Ты, — он прищурил глаза, глядя на Коллума с нескрываемой ненавистью, — грязный насильник, осквернивший чужую супругу, и скрывающийся от мира в доме любовницы. Что, готов был на все, чтобы залезть ей под юбку?! — брызжа слюной, заключил он.

Коллум глядел без улыбки, смело глядя в глаза разъяренного человека. Ему не в чем было себя обвинить, а вот Айфорда разрывало на части осознание собственного поступка… Совесть, какой бы ничтожный огонек оной не тлел в нем, давала знать о себе.

— Ее отец придет за тобой, — только и произнес он, когда вернулся слуга с бутылкой и двумя кубками.

Он как раз наполнял один из них янтарным напитком, когда крик Аделии и грохот в самых недрах старого дома, слившись почти воедино, сотрясли его, казалось, до основания. Слуга дернулся, и вино пролилось на скатерть… Айфорд вскочил.

— Что это было?

— Не знаю, мой господин, — отозвался слуга. — Но звук как будто бы шел с чердака.

— С чердака? — мужчина вдруг сцепил зубы. — Сейчас поглядим, что там происходит. — И он бросился к лестнице, следом слуга. Коллум, и сам не менее заинтригованный, замыкал это шествие…

На третьем пролете, почти добравшись до цели, они услышали детский плач, и Айфорд, скривившись, кинул через плечо:

— Ублюдок таки родился. Поздравляю, папаша!

Потом открыл чердачную дверь и вошел внутрь. Там было темно… Слабый свет проникал через крохотное окошко под козырьком.

— Что могло здесь случиться? — брюзгливо произнес Айфорд, вертя головой во все стороны. Ослепший после яркого света, он мало, что видел…

— Кажется, что-то лежит в дальнем углу, господин, — указал слуга пальцем.

Коллум даже понять ничего не успел, а Гледис в тот же момент метнулся наружу и запер дверь за замок. Стало совершенно темно, и Айфорд, запнувшись о какую-то вещь, смачно выругался.

— Что происходит? Отопри дверь, грязный мерзавец, — закричал он, наощупь возвращаясь к двери и ударяя по ней кулаком.

За дверью не раздавалось ни звука. И только через минуту-другую голос, от которого мороз пробежался по коже, отчетливо произнес: