Хозяйка Айфорд-мэнор

Аделия молча кивнула, ощущая, как от волнения горло перехватило. Еще чуть-чуть, и они останутся только вдвоем… Она и этот мужчина, от одного взгляда которого она мурашками покрывалась. И ощущала испуг, предвкушение, радость, и волнение одновременно. Они накрывали ее с головой, заставляли сбиваться дыхание и дрожать кончики пальцев.

— Я знал, — услышала она голос отца, — что такая дочь, как Аделия, пойдет далеко: если не герцогиней, то титулованной баронессой быть ей, как пить дать. И поглядите, сидит под руку с Шерманом, в свадебном платье принцессы и станет хозяйкой этого славного дома…

Она зарделась, как многие было решили, от удовольствия, леди Стентон даже шепнула ей на ухо:

— Ваш отец вами гордится. Отчего же я не вижу здесь вашу мать?

— Третьего дня она разрешилась от бремени крепеньким сыном и вынуждена оставаться в постели.

— Так вас можно поздравить, вы снова стали сестрой?

— Да, это так. Благодарю!

Баронесса Квинсли тоже вставила слово:

— А где же наш уважаемый дознаватель, герой, избавивший Ланкашир от страшного зверя? — не без кокетливости осведомилась она. И серьезнее: — Я до сих не могу даже представить, как Адэр Брукс, столь уважаемый человек и приятный мужчина, мог оказаться страшным монстром, мучившим всю округу.

— Воистину сам Люцифер завладел его сердцем, — поддакнула леди Стентон. — Страшно представить, что было бы с нами, не срази его ваш уважаемый брат серебряной пулей прямиком в сердце.

Теперь Аделия побледнела, да так явно, что обе женщины заволновались.

— Вот, выпейте немного вина, моя дорогая, — наполнила женщина ее кубок.

— А я обмахну вас веером, дорогуша! — взмахнула веером леди Стентон. — Не стоило нам поминать эти страшные вещи… да еще в столь радостный день… — Она снова взмахнула веером и поспешила переменить тему: — Скажите, как удивительно получилось, моя дорогая: дважды на Рождество вы стали невестой. Сначала несчастного Айфорда… а теперь — Шермана. И скажу, как на духу: я бы с радостью поменялась с вами местами, особенно этой ночью. — Еще один быстрый, почти взволнованный взмах веером и ресницами. — После своего чудесного воскрешения Коллум Шерман стал как будто бы шире в плечах и притягательней, как бы странно то ни звучало. Вам не кажется, что в его серых глазах полыхает дикое пламя? — обратилась она уже к баронессе.

И та хихикнула, словно девчонка:

— Полагаю, он страшно изголодался по женскому телу. Вам придется, моя дорогая, хорошо постараться, чтобы этот огонь потушить!

Аделия стиснула пальцы на оборке подвенечного платья. К слову, опять голубого… И задрожала.

— Да вы как будто боитесь, — обхватила ее за плечи словоохотливая подруга. — Можно подумать, вас еще не касался мужчина… Тем более Шерман, — она вскинула бровки, — был вашим первым в прошлую брачную ночь.

— Но тогда, помнится, ей не очень понравилось, — припомнила сплетню, пущенную самой Аделией, баронесса. — Теперь, уверена, все получится лучше…

Коллум, беседовавший с бароном Квинсли в другом конце зала, в этот момент поглядел на жену и, как будто догадавшись о ее чувствах, раскланялся с ним и, подойдя, подал девушке руку.

— Миледи, не желаете одарить меня танцем?

Аделия так поспешно подала ему руку, что чуть не опрокинула кубок с вином: он накренился, и рубиновая капля брызнула на белую скатерть. Растеклась, как тогда год назад по белой простыне в ее спальне… Она зачарованно не сводила с нее испуганных глаз.

— Что с тобой? — спросил ее Коллум. — Эти сплетницы утомили тебя?

— Они вспомнили прошлую свадьбу… — прошептала она. — Сказали, что мне не стоит бояться, ведь мы… ведь ты… — она в смущении замолчала.

И Коллум чуть улыбнулся.

— А ты боишься меня? — И приподнял ее опущенный подбородок.

Аделия поглядела в такие любимые и родные глаза, от нежности стало трудно дышать.

— Никто не касался меня с тех самых пор, — еле выдохнула она. — Никто никогда не касался меня так, как должно.

Глаза Коллума потемнели, ноздри затрепетали. Она знала: он слышит, как стучит ее сердце, как жар ее тела опаляет его… Как… Он сглотнул.

— Я не хочу больше ждать, — прошептал ей на ухо и коснулся ладонью спины. Провел по материи платья, вызывая мурашки… и тихий стон. — А ты… ты готова уйти?

Аделия молча кивнула.

Коллум тут же переплел их пальцы между собой и, кажется, распрощался с гостями, велев им пировать дальше, ничуть не смущаясь. Те снова подняли кубки с вином, снова заголосили на разные голоса, но Аделия, словно в тумане, ощущала лишь крепкую руку, что держала ее, и слышала лишь, как стучит ее беспокойное сердце. Она вышла из зала на ватных ногах, и муж очень кстати подхватил ее на руки… Побежал с драгоценною ношею на руках вверх по ступенькам, да так, что Аделия рассмеялась.

— Надорвешься ведь! Отпусти.

А он прошептал ей на ухо:

— Мне кажется, ты забываешь, за кого вышли замуж, госпожа Шерман. — И в шутку прикусил ее ухо. — Я мог бы нести тебя до самого Лондона и обратно ничуть не запыхавшись, — поведал, опалив горячим дыханием. И Аделия знала, что это не шутка.

Коллум распахнул дверь в их общую спальню и опустил жену на ноги.