Хозяйка бобового стебля (СИ)

Глава 14. Спасение коров — дело рук попаданок!

Взвинченное состояние не даёт Жене долго спать. Ей снится дом, одногруппник, сестра, театр, снег… Снится список с бобами, рогатым скотом, дровосеком, великаном и кем-то там ещё. В мыслях то и дело мелькает: «как бы не испортить сказку, как бы не опоздать…».

Так что нет ничего удивительного в том, что она встаёт раньше матери и сестры Джилл и выбирается на улицу, чтобы найти Джека.

Пока солнце не стало палить, стоит вновь попытать счастье с Мурёнкой. Или как там её?

Джек выбирается из-под крыльца сразу же, как слышит её шаги. Навостряет уши и смотрит вопросительно, отчего-то то и дело вглядываясь в её руки и заглядывая ей за спину, словно Женя могла там что-то прятать.

— Ну?

— Что? Пойдём? — она зевает и передёргивает плечами. Пока не сошла прохлада, но прогулка должна согреть.

— Какое ещё пойдём? Куда? Ты… понимаешь, — понижает он тон, теперь уже с опаской косясь на дверь дома, — что я дико голоден?

В ответ в животе бурчит и у неё.

Так называемая мать вчера ведь кучу всего надавала Карсону, а остатки спрятала (хоть тут ума хватило!). Впрочем, даже если бы еда была на виду, дикая антисанитария и её воплощение — мухи, отбивали любой аппетит.

— И что? — хмурится она. — Ты ведь животное, сам сказал. Поймай себе кого-нибудь.

— Так я животное по твоей вине, — тявкает он, — так что не надо тут слова мои выворачивать! Я не собираюсь сырых белок есть! А даже если поймаю, приготовить не смогу, у меня… лапки! — выпаливает он и поднимается на задние лапы, чтобы показать ей передние в качестве наглядности. — Не видишь?!

— Ладно, перехватим что-нибудь на рынке, — присаживается она, чтобы погладить лиса между ушей. — Я воровать особо не умею, но надо же входить в роль… Потерпишь?

— В какую роль? — не понимает он. — И какой рынок? Сегодня рынок закрыт. В смысле, будет праздник, конечно, там много кто продаёт всякое, но не потянешь же ты туда корову свою! Тебя прогонят просто, помяни моё слово.

— Как закрыт? Опять? И какой ещё праздник? Слушай, я не могу тут так долго торчать…

— Ты, — вздыхает он, — как с луны свалилась. Первый день лета празднуем! Хотя, — тянет с сомнением и оборачивается, будто отсюда надеясь разглядеть приготовление к торжеству, — не уверен, будет ли народ на площади собираться… Время неспокойное. Но всё-таки, чует моё сердце, никого это не остановит.

— Да, Сон говорил про девушек, которые пропадают. Жуть какая. А кто он такой, кстати? Такой, ну, красивый, с чёрной лошадью. Из Ада.

Она выпрямляется и начинает нарезать вокруг Джека круги, заламывая руки.

Он поначалу следит за ней взглядом, но затем, видимо, его начинает мутить и Джеку приходится опустить голову.

— Бывший охотник за головами. Очень грозный тип, опасный. Несколько лет уже как встал на сторону закона и следит теперь за порядком. Все эти земли, можно сказать — его ответственность. Люди его обожают настолько же, насколько опасаются. Ты бы близко к нему не подходила от греха подальше.

— Раз он такой крутой, почему до сих пор не поймал маньяка?

— В том-то и дело, сложно всё и загадочно! Зацепок почти нет, говорят, — таинственным тоном отвечает ей Джек. — Да и времени прошло ни так много… Не вовремя ты здесь оказалась, вот, что я скажу! Так что… Давай-ка решай, что делать будем. Я ещё свой облик вернуть хочу! — торопит он, а сам сглатывает голодную слюну и косится на дверь дома уже иным взглядом, раздумывая, не разорить ли его, как лисы разоряют курятники.

— Да принесу я тебе, принесу! — всплёскивает Женя руками. — Только это… может потом всё же в город? Там просто встретить кое-кого надо.

— Да ладно, пойдём. Мне уже всё равно. Я очень хочу есть, Жела, — пытается он задобрить её, вспомнив то странное имя, и морщится, надеясь, что произнёс правильно.

Она кивает, улыбается скомкано и тихо заходит в дом. В закромах находит копчёный окорок и кусок чёрного хлеба. Сглатывает слюну и собирается выйти, но дорогу преграждает пошатывающаяся мать.

— Куда это ты, а? Воровать у родной семьи вздумала? — упирает она руки в бока.

— Чего? — Женя хлопает ресницами. — Поесть нельзя?

— Это ты одна слопать столько собралась? А о сестре подумала?! А обо мне? А ну, положи, откуда взяла! Это я на случай гостей припрятала. Вдруг, — срывается с её губ мечтательный вздох, — вернётся ещё? Праздник же.

— Значит, кого попало мы кормить будем, а себя — нет? Там ещё есть. Для сестры. Ты… что с тобой не так вообще? Живёшь в хлеву, последнее раздариваешь, корову до полусмерти довела!

— Поговори мне тут! — наступает она угрожающе. — Пигалица, это ж надо, упрекать меня вздумала! И человек тот, не абы кто! Я ж для тебя, дурёха, стараюсь.

— Мамочка, — раздаётся слабый голосок Анны, — Джилл, вы опять ругаетесь?

— Я на праздник пошла, — Женя машет на мать Джилл рукой, — может, там кому корова нужна будет. Отойди.

— Не смей! Не смей её туда вести, опозоришь нас! Там сейчас все в нарядах лучших, со всем лучшим, а ты этот ужас показывать собралась?

— Да какая мне разница! Корову надо продать, не понимаешь?