Анна, мне известны все «огрехи» «Лесо де Прош», речи о разводе вообще не может быть. Бракоразводный процесс автоматически занесет меня в список людей, представляющих для фирмы угрозу. Ведь никому в голову не придет, что мне не захочется нагреть руки на капитале моей женушке с помощью шантажа. А что касается тебя...
В его глазах промелькнул страх и он осекся.
«Она сотрет тебя с лица земли самым изощренным способом, а всю твою семье благо если не вырежут со всей фермой за одно...»
Он хотел произнести это в слух, но кто поверит столь откровенным запугиваниям?
Любил ли он Анну?
На что это похоже?
Страсть, неумолимое желание ею обладать? Защитить? Спрятать ото всех... Смотреть как она улыбается, с любопытством смотрит на людей, долго выбирает блюдо в рестораном меню, застывает в неподвижности, погружаясь в ведомые только ей одной мысли и планы. А она любительница планировать, предупреждать события... Непоследовательная, умная торопыга — Анна Версдейл.
«Люблю ли я тебя?»
- И ты согласишься с положением любовницы? - Маркус понял, что надо разогнать весь этот ужас, которого он напустил.
Она отвела взгляд и нахмурилась.
В комнате опять повисла тишина. Анна Версдейл думала не спеша и основательно. Даже можно было услышать, как положение вещей с тихим стуком раскладывается у нее по полочкам в голове.
- Любовницы, это те кто вклинивается в семью...
Маркус ухмыльнулся.
- А у вас с твоей женой разве семья?
Ей понадобилось всего два умозаключения, чтобы развеять, заданным им вопрос, продиктованный стереотипами и моралью.
- Нет.
Анна кивнула и с тоской посмотрела на его губы.
- Через несколько дней ты отвезешь меня в Эксетер, а сам уедешь в Пари. Навсегда. Я не буду искать встречи с тобой и сотру твой номер телефона... Мы проживем свои жизни совершенно по разному, будет совершать ошибки, страдать, добиваться намеченных целей. У меня может быть будет своя семья и дети. Что скорее всего... Потом мы состаримся, если ничего не случится трагичного раньше... скорее всего состаримся. Я точно! В Эксетере все стареют равномерно и закономерно. А потом мы умрем.
- Разве не чудесно?! - столь детский и простой взгляд на жизнь, длинною в несколько предложений был наиболее вероятным ходом развития событий.
Анна снова посмотрела на Маркуса, в ее глазах тлела такая тоска по недосягаемому для нее чувству, которое познать не мог и сам Маркус, что простота мгновенно улетучилась, оставив ватное послевкусие обыденности и безысходности.
- Да, наверное, - это был правильные ответ, взрослого человека. Анна отняла его руку от своего лица и откинулась на подушку. - Но все равно, спасибо тебе Маркус. Я никогда не пожалею, о нашем знакомстве.
Искреннее признание прозвучало, почти как прощание.
Она повернула к нему голову и пожелал спокойной ночи. Умиротворенное лицо скрылось в полумраке, после того как светильник на тумбочке погас.
Маркус молча встал с кровати, вышел из спальни и закрыл дверь.
Умиротворение и благоразумие Анны пытались продержаться по дольше, но грохочущее сердце больно билось о невидимую субстанцию, в которую половина мира не верило. Все правильно было сказано, правильные и нужные слова слетели с губ, которые буквально горели от поцелуя. Предательская память слишком ярко все запечатлела.
А сердце продолжало грохотать и биться о корчившуюся от боли душу.
Именно до этой невидимки смог дотянуться Маркус, именно эту недотрогу до сих пор никто не волновал и не беспокоил. Разбудили, раздергали и бросили на зарождение самое жестокое и безжалостное зерно в глубину — надежду.
17
-17-
С трудом уснув под утро, Анна очнулась ближе к обеду. Сон не дал отдохновения, а сердце сразу же спотыкнулось, едва она вспомнила, ночной разговор с Маркусом. Тяжелый вздох облетел комнату. Голова была словно в тумане, но Мэгритт предупреждал о побочных действиях лекарств. Анну теперь заботило другое...
Жить в одном номере с Маркусом ей оставалось еще три дня...
Нет, нет...... Не так!
Всего лишь, три дня.
Одна незначительная мелочь, поступок, которому она никогда бы не придала столько значения, буквально перевернул ее мир. Словно кто-то перевернул калейдоскоп, который не менял картинку с рождения, и свежесложенная призма представляла ее поступки и долгосрочные планы слегка неправильными.
Вот оно как бывает. Анна много рассказов выслушала на пятичасовых чаепитиях от подружек матери, про любовь к мужчинам далеких от идеала. Бесчестных мерзавцев, которые очаровывали, окутывали своим обаянием и в финале, непременно разбивали сердца. Эти истории, оставались для приземленной девушки, на одном уровне с мифологией. Ее практичный ум и расчетливость не подпускали к рассудку даже возможности, что она может оказаться в числе подобных женщин. Пополнить их ряды...
Но не признавать очевидное, было бы еще большей глупостью. Анна Версдейл вздохнула еще тяжелей в номере, который хотелось покинуть пешим ходом и со всех ног мчаться в родной край, в поисках убежища. Но ни ее квартирка на Ньюбридж-стрит, ни родной Чепкроут, к сожалению не смогут защитить ее от самой себя.