Хозяйка Четырех Стихий

Гёса проснулся первым. Он смотрел на спящую ведьму и думал о том, что в этой женщине – вся его жизнь. Черты лица Зарины заострились, рот был полуоткрыт. На бледном лице застыла какая-то безжизненная, смертельная усталость. Неожиданно экен испугался, что ведьма умерла, покинула его, пока он спал. Гёса знал, что эго не так – если бы Зарина умерла, он сам, скорее всего, уже не проснулся бы. Но все же экен приложил ухо к груди ведьмы. Сердце билось медленно, ровно. Мысли Гёсы невольно устремились на другое. Он распустил шнуровку на жилетке, от нетерпения чуть не оторвал пуговицу блузки. Грудь Зарины как раз помещалась в его руке. Он каждый раз восхищался тем, какие они у Зарины маленькие и упругие. Когда Гёса боролся с наверченным вокруг талии платком, он ощутил пальцы ведьмы у себя в волосах. Экен поцеловал ведьму в подвернувшийся пупок. Зарина застонала и закинула ногу ему на бедро. С широкой юбкой ведьмы у экена проблем не возникло.

А потом мерно покачивающаяся волшебная зыбь унесла их обоих туда, куда за людьми не могут последовать даже боги. Зарину всегда изумляла неистовость Гёсы, его страсть. Экен всегда желал ее так сильно, словно это был их первый раз.

Гёса знал, что Зарина теперь немного подремлет. Он укутал ее в плащ и, посвистывая, вышел из контины. Экен остановился перед жертвенником в форме восьмерки. Только сейчас Гёса обратил внимание, что капище имеет ту же форму и жертвенник стоит в месте пересечения большой и малой петель цифры. Слева и справа от экена в частоколе находились выходы из капища. За правым шумел мрачный ельник, за левым виднелось старое кострище. Именно там волхв Ящера постоянно поддерживал огонь, когда капище еще действовало. Гёса стал разглядывать идола. Он пытался определить, кто из всего обширного пантеона мандречен это мог быть.

Статуя дракона с человеческим телом, покрытым чешуей, по пояс сидела в трехгранной гранитной ступе. Идол был тускло-серого цвета, скорее всего, статую отлили из свинца. Локти огромных рук вольготно опирались на косо срезанные грани стелы, как на подлокотники. В правой руке статуя держала боевой тесак. На лезвии тесака был вытиснен краб-отшельник. Судя по изяществу оформления, тесак когда-то принадлежал сидху. У экена мурашки побежали по спине, когда он пенял, как тесак попал в руки идола. И что навсегда помешало волхву исполнять свои обязанности по поддержанию священного огня.

Статуя отобрала оружие у кого-то в бою. У кого-то, кого не смог остановить волхв. Хотя, надо думать, волхв очень старался.

На шее идола висело ожерелье из черепов, сплетенных за волосы. Гёса обогнул жертвенник, подошел вплотную к идолу и чуть не въехал ногой в груду костей у подножия алой, с черными прожилками каменной ступы. Экен заметил надпись, но прочесть ее не смог – руны были слишком старыми. Впрочем, Гёса и так уже почти догадался, к кому в гости их занесла судьба. Экен приподнялся на цыпочки и смог рассмотреть самую нижнюю бусину чудовищного ожерелья в деталях. Коса, соединявшая черепа, была просунута в глаз и теперь свешивалась изо рта. Экен отвел ее чуть в сторону, чтобы увидеть зубы, и довольно усмехнулся.

Какой бог мандречен любит сидхов только мертвыми, он знал.

Гёса обошел контину и помочился на частокол.

Услышав характерный свист снижающейся метлы, экен изумился настолько, что чуть не забыл застегнуть штаны. Пока Гёса разбирался со своей одеждой, ведьма приземлилась. Судя по глухому удару, это была тяжелая посадка. Гёса выглянул из-за угла контины, но никого не увидел. Неожиданная гостья, очевидно, находилась за идолом Ящера. Наемник, пригибаясь, проскользнул вдоль стены контины, короткими перебежками добрался до разбитого жертвенника, и присел за ним на корточках. Мысли вихрем клубились в голове Гёсы. Предположение о погоне он отбросил сразу. Ведьма прилетела с юга, а не с запада. Да и в Куле сейчас было не до них. Экен услышал болезненный стон, переходящий в хрип. Ведьма вдобавок была ранена.

Отбросив осторожность, Гёса поднялся на ноги и обошел идола. Стела оказалась треугольной формы, как наконечник копья.

А напротив огромного острия на земле лежала Карина.

* * *

Магический ошейник сдавил горло ведьме, когда под ее ногами мелькнула длинная овальная прогалина. Это было все, что осталось от деревни Малые Пасеки, уничтоженной еще эльфийскими Чистильщиками. Карина стиснула зубы и пригнулась к метле. До капища оставалось совсем немного. Но с каждой минутой ведьме становилось все хуже. Она почти не могла дышать, и не могла втягивать из Воздуха Чи, необходимую для полета. У Карины закружилась голова, все в глазах стало расплываться. Если бы Карина не была пристегнута, она свалилась бы с метлы. Ведьма поймала попутный ветер и закоченела, вцепившись в метлу. Внутренний голос, который сначала предлагал вернуться ласковым шепотом, уже гудел, подобно набату, раскалывая голову на части.