Хозяйка Чудовища (СИ)

Быть человеком невообразимо сложно. Сложно потому, что с годами теряются все самые ценные качества и черты, которые позволяют смертным называть себя людьми. Они перестают видеть положительное, различать хорошее от плохого, но самое главное – прекращают бороться и прогибаются даже под самой простой неурядицей. Ты остаёшься человеком только тогда, когда ведёшь борьбу со всеми невзгодами, уготованными судьбой. Влад III Цепеш перестал бороться как раз в тот момент, когда было необходимо прорубить себе путь в Рай подлинным упорством. Он опустил руки в момент, когда его княжеская честь была возвращена, пошёл неверным путём. Отдать бразды правления безумию, позабыть о ценностях и начать действовать безрассудно куда проще чем принимать взвешенные решения, которые способны спасти ни одну жизнь. Именно так и рождаются чудовища. Но Дракула стал самым ужасным из всех.

Тот кровавый поцелуй, что Интегра подарила Алукарду, стал последним действием в её борьбе за собственную жизнь. Ведь всё то время, пока она была почётным зрителем воспоминаний вампира, сам Граф, там, в реальном мире, не смыкал глаз со своей госпожи, тешась безграничному желанию Леди Хеллсинг выжить и узнать то, что было скрыто от неё долгие годы. Она видела смерть, видела мерзость, предательство и насилие, но сумела сохранить рассудок. Она прошла через все препятствия, созданные Алукардом и наконец…вернулась.

— Госпожа! – Радостно воскликнул Уолтер. – О, Господь Всемогущий, мы так переживали!

— Юху-у-у-у! – Поддержала Виктория, выбегая из комнаты чуть ли не вприпрыжку. – Леди жива! Надо сообщить Хозяину!

Когда дочь Артура с трудом открыла глаза, взор её был затуманен, но когда зрение восстановилось, светловолосая осознала, что находится в своей комнате. Долнез сидел на стуле, у кровати и держал девушку за руку.

— Уолтер… - Едва слышно проговорила она. – Что произошло?

В комнате было темно, окна закрыты шторами, но балконная дверь была открыта, чувствовался лёгкий ветерок.

— Лорд Алукард принёс Вас в особняк всю в крови, Вы были без сознания. Он сказал, что в Ваших жилах течёт кровь вампира, и мы испугались, что процесс обращения в самом разгаре. Но граф уверил нас, что всё в порядке и Вас нужно передать в заботливые руки врачей.

Уолтер вздохнул и с улыбкой продолжил.

— Я так и сделал. Но после осмотра они сообщили, что лечить нечего, и Вам просто нужен хороший отдых.

Интегра слушала речи своего верного дворецкого молча, продолжая осматриваться, будто бы находилась в чужом доме. Всё вокруг было чуждо ей…особенно после таких ярких воспоминаний, которые дочь Артура вряд ли сумеет выбросить из своей головы. Сумасшедший контраст между турецкими хоромами, валашскими почивальнями и фамильным особняком Хеллсингов ощущался как нельзя более остро.

— Сколько продлился этот отдых? – Поинтересовалась охотница.

— Три дня, Госпожа. Вы были без сознания три дня. – Повторил Долнез. При иных обстоятельствах Интегра бы ужаснулась и не поверила бы сказанному, однако…не в этом случае.

— А казалось, что три века, не меньше… - Уолтер не совсем понял такое сравнение и Сэр Хеллсинг поспешила обезопасить себя от возможных вопросов. – Уолтер, сообщи нашим солдатам, что со мной всё в порядке и вели провести тщательный осмотр места нашей охоты. Я планирую отлежаться ещё немного, а после и чаю можно выпить.

Дворецкий только больше обрадовался такому исходу. Постепенно он узнавал свою госпожу и поклоном продемонстрировал, что принял распоряжение к действию. Если Глава Организации просит чаю, значит всё в полном порядке. Долнез ушёл и в комнате воцарилась тишина, прерывал её разве что лишь шелест штор от ветра.

— Почему? – Спустя время проговорила Интегра. – Я всё ещё жду ответа.

Казалось, она разговаривает сама с собой, но тот, кому был адресован этот вопрос, просто не показывался до определённого времени. В своей привычной манере, Алукард показался из стены, полностью материализуясь как раз у балконной двери. От ветра низ штор соприкасался с низом красного плаща вампира, только вот прерывать этот спокойный момент брюнет пока не планировал.

— Кровь моя гордость и проклятье, Госпожа. Разве не помнишь? – Издалека начал Граф. – Знаешь, как я познал истину о своей свободе? После смерти твоего прадеда я испил его крови, пока тело его было ещё тёплым. Тогда я выяснил, что всё сказанное им – правда. И увидел те дни, когда он писал свой дневник.

Он выдержал паузу и обернулся в сторону кровати, на которой полусидящее положение принимала Интегра.

— Он был искренне уверен, что истину мне не познать, ведь я не могу пролить кровь Хеллсингов. Зато…могу ею поделиться. – Он расплылся в своей коронной ухмылке, а дочь Артура…кажется, она невольно последовала его примеру.

— Вот как. – Обронила она, убирая за ухо выбившуюся прядь волос, что спадала на лицо. – Теперь неудивительно, что ты предлагал мне могущество в день нашей первой встречи.