Хозяйка города Роз

— Я сам её поставил, — смотрю на друга и, признаюсь. — Ревновал к тебе, поэтому и подключил к своему телефону. Поставил после нашей первой ночи у тебя в квартире. Не хотел, чтобы ты оставался с ней наедине. Думал, если увижу вас вдвоём… В общем не дам вам быть вдвоём… Ты и сам понимаешь. Поставил на шкаф, чтобы была видна вся спальня. И совершенно забыл о ней в ту, последнюю ночь. Вчера, когда Михаил сказал, что просматривал больничные камеры… Я сегодня ночью только о ней вспомнил. Марк, что делать?

— Не знаю, — Добровольский трёт руками лицо, взъерошивает волосы, не может справиться с сильным волнением. — Для начала сказать Элине. И показать запись. На меня и тебя пальцами показывать не будут. А её… Представь, об этом узнает весь город. Город, который знает её! Нужно поговорить с Антоном. Мне он не кажется подсадной уткой. И языком не треплет.

Конечно, всю запись мы ему не показываем. Лишь несколько отрывков, на которых я стараюсь прикрыть рукой самые пикантные моменты. Лапин, конечно, не впадает в шок, но удивлён сильно. Начальник изолятора, повидавший всякое.

— Охуеть! — выдаёт свою первую реакцию, откашливается и пытается говорить по делу. — Это стопроцентное алиби. Процесс, конечно, сделают закрытым. Но все причастные, конечно же, всё это будут смотреть на большом экране. Что-то вырезать или замазать нельзя. В сеть, возможно, видео не сольётся, так как будут подписаны всякие документы о неразглашении, этические нормы и так далее. Но рты заткнуть вы всем не сможете. Конечно, в официальных газетах это тоже мусолить не позволят, напишут что-то типа: «из этических соображений», «в интересах следствия», «по моральным нормам». Но знать будут все. Дело очень громкое. И грязи Элина Эдуардовна черпнёт полной ложкой.

— Я увезу её и сына из города. Не только из города, из страны, как только мне позволят выехать, — произношу я. — Куплю первые полосы в городских газетах и помещу на них наши свадебные фотографии. Пусть от зависти давятся.

— Дрочить на них целый год будут, — рубит правду начальник изолятора. — Но мысль не плохая. Марк, тебя, я слышал, обложили по всем фронтам. После этой киношки, скорее всего, снимут с должности. Не за секс втроём, конечно, что-то другое найдут.

— Это мелочи, — качает головой Марек. — Перебрасывай мне на телефон. Покажу Эле.

— Если она даст разрешение, завтра показывай адвокату. Пусть занимается. Кстати, как он тебе? — спрашивает Антон.

Михаил сдержал обещание и сегодня ровно в восемь я разговаривал с весьма доставучим Андреем Романовым. Но общее впечатление у меня осталось положительным. Почти мой ровесник, тридцати лет, но уже сделавший себе имя. За ночь успел подробно ознакомиться с моим делом и согласился за него взяться.

На следующее утро жду Марка, но конвойный отводит меня не в допросную, а в кабинет начальника изолятора. Сам Антон стоит возле окна, а в кресле для посетителей я вижу Элю. Они знакомы по школе, да и за эти десять лет не раз пересекались.

— Я решил, что не нужно Элине ознакамливаться с нашими рабочими кабинетами, — поясняет Лапин. — Поговорите здесь. А я пока на обед сгоняю. Дверь закрою своим ключом. И камер, если что, у меня здесь нет.

Эля тут же краснеет при его последних словах, но ничего не произносит, пока Антон не выходит. В замке проворачивается ключ.

Глава 53. Важнее всего

Эля почти не накрашена. В простом тёмном платье до самых щиколоток. Волосы забраны в хвост и на ярком вишнёвом фоне хорошо заметен чёрный тканевый ободок. Она решила носить траур по Косте. Я уважаю её решение. Она его приняла не для людей и города, для себя. Марек прав. Что бы мы не думали о Косте, но у них с Элей были и хорошие моменты. Их личные моменты. И они останутся в её памяти навсегда.

Она собирается встать, но я сажусь на пол у её ног и зарываюсь лицом в её колени.

— Ты пришла, Эльф.

Чувствую её руки на своих волосах. Девушка всё же соскальзывает с кресла и прижимается ко мне:

— Молчанов к тебе не пускал, как я не просила. Антон тоже рискует, я понимаю… пусть лучше к тебе приходят те, что нужнее меня.

Обнимаю её, осыпаю поцелуями бледное лицо:

— Разве может быть кто-то нужнее тебя. Я решил, что ты не хочешь меня видеть.

— Наверное, это всё из-за меня, — признаётся она.

— Не думай так, — прошу я. — Всё всегда из-за денег и власти. Из-за права владеть городом. Чувствами лишь прикрываются. И делают глупости такие дураки, как я. Поставив камеру, я даже не за безопасность твою волновался, я банально ревновал. Ты смотрела запись?

— Проматывала. С Марком, — она снова краснеет и пытается спрятать лицо у меня на плече. — Отдавай её. Если есть шанс, что она тебе поможет, пусть хоть на всех городских площадях и стадионах её показывают.

Её голос очень уверен. Она приняла решение. Но какая-то тень прячется в её взгляде. Беру лицо Эли в свои ладони и заставляю посмотреть на себя:

— Ты же не думаешь, что я выйду отсюда, брошу тебя и уеду из города?

Молчит. Просто закрывает глаза, чтобы не врать. Думает. Именно так она и думает. Что я вновь поступлю также, как и десять лет назад.