Хозяйка города Роз

— Фармацевт спросила, давать обычные или нет, — признаётся девушка. — А я не подумала, что она имеет в виду размер. Решила, что спрашивает обычные или со вкусом, ребристые, ну и какие они ещё там бывают. Осень уже. Все болеть стали. Позади меня очередь в человек десять стояла. Многие меня в лицо знают. Три недели как мужа похоронила, а сама стою в аптеке и презервативы рассматриваю. Ну не Марка же просить их купить.

Возвращаю коробочку обратно в её сумочку и целую порозовевшее личико.

— Эля, выброси их в городскую мусорницу и вся проблема. Не будем терять время. Лучше улыбнись и поцелуй меня.

Сегодня на ней платье до колена со свободной юбкой и вырезом на груди. Я получаю доступ не только к нижней, но и верхней части сексуального тела. Целую её, что говорится, от кончиков волос на голове, до розовых пяток.

Занятие любовью с моей засранкой приносит полное расслабление. А Эля сильно расстроена.

— Чего ты ждёшь, Артур? Пусть твой адвокат предоставит запись. Хочу, чтобы этот кошмар скорее закончился.

Я качаю головой, прижимая её к себе.

— Эльф, кошмар только начнётся. Для тебя. Нет никакой гарантии, что запись не разойдётся по сети. Понимаешь?

— Пусть расходится, — она упрямо задирает подбородок. — Пусть говорят, что хотят. Могут на плакатах писать. Лишь бы тебя отсюда выпустили. Я не боюсь за себя, только за Артёма. Не хочу, чтобы на него пальцами показывали и называли сыном шлюхи.

Зажимаю в ладонях её лицо. Заставляю посмотреть себе в глаза:

— Больше никогда не говори так! Не смей себя так называть! Ты же сама о себе так не думаешь?

Она молчит. Неужели думает? Нужно срочно поговорить с Марком. Неужели он не видит, как она себя сама накручивает?! Или это я сам её накрутил?

Марк приходит на следующее утро. И я сообщаю ему, что решил не пускать запись в дело. Будь, что будет. Андрей уверен, что пятнадцать лет мне не дадут. Ему удастся переквалифицировать дело из умышленного в непреднамеренное. И, как минимум, доказать недостаточность улик. Максимум, лет пять. А, может, всё же удастся избежать уголовной ответственности. Но оставаться до конца своих дней подозреваемым — тоже так себе перспектива.

— Из-за Артёма не хочешь? — уточняет Марк.

— Да. Переживаю, как это на нём скажется. Но, наверное, больше из-за Эли. Вчера мы с ней разговаривали. Ты хоть немного представляешь, что творится у неё в голове?

— Представляю, — отвечает Марк. — Даже случайно задеть её рукой боюсь. Дело не в той ночи, Тур. Она любит тебя. И, скорее всего считает, что недостойна твоей любви.

— Что за бред? — изумляюсь я.

— Для тебя бред, для неё всё серьёзно. Ты десять лет её знать не хотел. Я бы сам в твою любовь не поверил.

— Я всегда о ней думал, Марк. Никогда не забывал. Костя не знал, почему не может прекратить играть. Я не знаю, почему ждал десять лет. Ты говоришь, что она меня любит. Значит, не любит тебя. Ты знаешь, почему она тебя не любит? Даже я понимаю, что не меня, а тебя она должна любить.

Марк впервые не отвечает на мой вопрос. Зато у меня к нему есть ещё:

— Если меня посадят, ты позаботишься о ней и Артёме?

— Тебя не посадят. Если ситуация станет безвыходной, я задействую все свои знакомства.

— Сделаешь из меня дурачка? — хмыкаю я.

— Что-то вроде, — морщится Марк. — Там разберёмся. Я скажу Эле, что ты не будешь использовать запись?

Я лишь киваю. Через две недели проходит первое слушание. Андрей не называет его провальным, но и особой надежды оно не даёт. Эля и Марк тоже присутствуют в качестве свидетелей с моей стороны. Они подтверждают, что мы все оставались в доме до самого утра. Их слова, конечно, записывают, но моим алиби они не являются. Пока что вопросы и ответы не носят сексуального подтекста. Выступают другие свидетели, которые подтверждают мою драку с Костей и мои угрозы в его адрес. Вполне понятно, почему Эля и Марк остались в доме. Обвинение по-прежнему имеет сильное доказательство: я мог незаметно выйти из дома и вернуться в него.

Следующее слушание назначается через десять дней. А через пять после первого, рано утром, ко мне заходит Антон Лапин и просит отдать ему мой телефон. Упаковывает в пакет для вещественных доказательств и пишет протокол о его изъятии в день моего поступления под стражу.

— Зачем это? — удивляюсь я.

Начальник изолятора по-прежнему смотрит в заполняемую им бумагу.

— Вчера Элина Эдуардовна сама отнесла свою запись в прокуратуру. Теперь твой телефон нужно предоставить в качестве источника исходного материала. Как-то так.

Ещё через два дня меня освобождают, сняв все обвинения и принеся официальные извинения.

— Сиди до темноты, — предлагает мне Антон. — Там толпа журналистов. Вечером дам тебе форму охранника и выведем тебя через служебный вход. На полицейской машине поедешь прямо в столицу. Марк, Элина и Артём сейчас находятся в его столичной квартире. Через несколько дней сможете улететь из страны.

— Сильно много шума? — спрашиваю я.