Хозяйка графских развалин

Мало мне проблем с памятью… С памятью, кстати, всё в порядке. В смысле, я помню вчерашний день, помню как очнулась от вылитой на меня ледяной воды, как, пройдя через зеркало, оказалась на побережье, как меня нашёл Гарет, как мы поженились. Ничего, что было до обморока, я не помню.

Проморгавшись, я понимаю, что зря я испугалась за глаза — просто в комнате очень темно. На язык просится “непривычно темно”, но, когда я пытаюсь вспомнить хоть что-то про привычки, висок простреливает болью.

За спиной шаги. Кто бы там ни бродил, угрозы я не чувствую.

— Кто здесь? — я приподнимаюсь на локте, оборачиваюсь.

В темноте я вижу только силуэт.

Резкое движение, словно гость не ожидал услышать мой голос и сейчас обернулся. Я всё ещё не могу рассмотреть визитёра. Я даже не могу понять, он это или она. Почему-то мне кажется, что это не Бетти. Она бы… не испугалась оклика?

Одеяло тяжёлое, и я выпутываюсь не сразу, фигура успевает попятиться и выскользнуть в будуар. Гнаться бессмысленно — я рискую напороться на угол мебели, но я, выставив руку, прохожу туда, где должен быть дверной проём. Створки, похоже, распахнуты…

Впереди вспыхивает голубое сияние. Призрачный свет очень тусклый, но его хватает, чтобы я успела понять, что ошиблась — я остановилась не перед будуаром, а уже проскочила его и стою в проёме, ведущим из будуара в кабинет. В глаза бросается рабочий стол, что-то округлое на нём, и свет гаснет, я оказываюсь в кромешном мраке.

На плечи наваливается холод — под одеялом я лежала в свадебном платье, без плаща.

Шагов я больше не слышу.

— Хей? — я чуть повышаю голос, прислушиваюсь.

И снова шаги.

— Звали, графиня? — в гостиной появляется золотая искорка. Её хватает, чтобы подсветить кончик лучины и лицо тётушки Хлои.

Мне зябко. Я обхватываю себя руками. В подсвеченном снизу лице служанки, выступающей из мрака, есть что-то жутковатое. Я с некоторым усилием удерживаю себя на месте — хочется сбежать и позвать на помощь, но это глупо. Если бы тётушка собиралась мне навредить, она бы навредила.

— Тётушка… Что ты делала сейчас в моей комнате?

По времени складывается идеально — она вышла в коридор и сразу же откликнулась. Иначе как она вообще оказалась в коридоре? Не сидела же она под дверью. За окном глубокая ночь, в это время люди спят.

— Графиня, я вошла, потому что мне послышалось, что вы зовёте…

Странно. Если бы она хотела скрыть, что была у меня, то зачем выдала себя? Если скрыть не хотела, то зачем этот манёвр с коридором?

— Нет, тётушка. Я проснулась и слышала, как ты ходишь рядом.

— Помилуйте, графиня. Я бы не осмелилась вас тревожить! Чай, сон приснился?

Я способна отличить сон от яви.

Неужели мне померещилось?

Продолжать настаивать, подозреваю, бесполезно. Тётушка будет стоять на своём. К тому жея не могу с абсолютной уверенностью утверждать, что за спиной бродила именно она, я же не видела.

— Тогда почему ты не спишь? Что ты делала в коридоре?

— Рассвет близится, я шла растапливать печь. Милостью графа мне позволено жить в хозяйском крыле, леди.

Звучит логично.

— Вот как…

— Графиня, замёрзнете же, — вздыхает служанка и впрямь как заботливая тётушка, только в отсветах лучины её взгляд мне снова кажется тяжёлым, колдовским.

— Должно быть, мне померещилось со сна, — я лгу. В том, что кто-то бродил по спальне, я уверена. — Тётушка, скажи, как рано обычно встёт граф?

— Не рано, графиня. Вы уж не мёрзнете, отдыхайте. Хотите, я вам горячего отвара принесу?

— Хочу.

Вряд ли я смогу уснуть. Сколько я уже проспала? Забылась я задолго до заката, а сейчас, если верить тётушке, уже близится рассвет.

Она кланяется и выходит, уносит искорку горящей лучины с собой.

Какое-то время я прислушиваюсь к воцарившейся тишине. Если по комнате бродила не тётушка Хлоя, то кто?

Холодно…

Я на ощупь пробираюсь в спальню. Широкая кровать занимает центральное место у дальней стены. По пути я всё-таки сбиваю то ли пуфик, то ли стул. Я дотягиваюсь до края кровати и поспешно забираюсь под одеяло.

Получается, что Дом не отапливают?

В смежную дверь раздаются два негромких удара. Я легко могу представить, как граф стучит костяшками пальцев.

— Даниэлла, всё в порядке? — раздаётся его голос. — Я слышал шум.

— Доброе утро, — откликаюсь я. — Я неловко встала и что-то уронила. Я вас разбудила, Гарет? Прошу прощение.

— Нет, я уже не спал. Не беспокойтесь.

Врёт?

Магическое сияние бледно-голубого света превращает кромешную тьму в густой сумрак, в котором я могу разобрать, что смежная дверь открыта, и в проёме возвышается Гарет. Может, я слышала его шаги? Я ведь лежала на боку спиной к смежной двери, и звук исходил от неё. Но зачем тогда Гарет прятался в коридоре?

Я отмечаю, что Гарет затянут в мундир. Либо он не спал, либо оделся меньше, чем за минуту, либо спал в одежде.

Раз уж он здесь…

— Кажется, я должна вам кое в чём признаться, Гарет.

Чем быстрее я расскажу про своё беспамятство, тем лучше. Я чувствую собственную уязвимость, и пульс начинает частить. Мне неловко признаваться в чём-то настолько личном. Но иначе нельзя.