Хозяйка Империи

Одним прыжком перемахнув через стену, он помчался по саду, перепрыгивая тропинки и наступая только на плитки, которыми были выложены края цветников: гравий на дорожках каждый вечер разравнивали граблями и любой след был бы неизбежно замечен утром. За деревьями замерцал огонек. Аракаси метнулся под арку декоративного мостика. В это время года вода в ручейке стояла высоко, и ее журчание заглушило всплеск. Под центральной балкой моста едва хватало места, чтобы Аракаси мог держать голову над водой. Он застыл в неподвижности, с бешено бьющимся сердцем; на его счастье, звук течения, обегающего скалу, заглушал тяжелое дыхание Мастера. На дорожке показалась группа мужчин. Четверо были одеты в черную форму убийц, белые широкие пояса свидетельствовали о высоком ранге их носителей в преступном сообществе. Еще двое продвигались по саду держась по обе стороны от важных персон, к которым они, по-видимому, были приставлены как телохранители. В той паре, которая состояла под их защитой, один был худощав, одет в шелковый халат, расшитый узорами в виде цветка камои, и все время беспокойно озирался. Но внимание Аракаси было приковано не к нему, а к его спутнику.

Этот был плотно сложен и коренаст, но в его объемистом торсе не было ни единой унции жира. Откинутый капюшон развевающейся коричневой хламиды позволял разглядеть лицо, никогда не остававшееся открытым вне дома. Человек, которого раньше можно было принять за странствующего жреца или монаха, теперь горделиво являл миру высокий хохолок на темени и длинный ниспадающий пучок волос — признак верховного ранга. Вся остальная часть головы была обрита и украшена сложной татуировкой, на какую имел право лишь один человек — Обехан.

Над головой Аракаси, скрытого в ничтожном пространстве между сводом моста и слоем мокрой тины, заскрипели доски под ногами идущих. Аракаси усмехнулся во тьме: теперь он знал, что его труды не пропали даром. Правитель Братства Камои уже сейчас находился от него на расстоянии, с которого можно было нанести смертельный удар.

Но время удара еще не наступило. Охранники, прикрывающие фланги, неукоснительно проверяли кусты с обеих сторон дорожки. Необычно высокая вода оставляла под мостом слишком малый просвет, и человек среднего роста не мог бы там спрятаться, не загородив при этом собою поток. Заурядный злоумышленник не сумел бы туда вклиниться, зацепившись локтями за боковые балки, как это сделал Мастер. Мышцы сводило от напряжения, но Аракаси не поддался боли. Сейчас в усадьбе насчитывалось двадцать четыре убийцы. Мастер напомнил себе, что ликовать пока рано. Даже случайный отблеск света на зубах может его выдать. И не имело значения точное количество убийц — восемнадцать или двадцать четыре. Он сунул голову в пасть харулта — самого опасного зверя на Келеване — и знал, чем рискует.

Главари общины Камои перешли через мост и удалились по направлению к охраняемому флигелю, намереваясь, по всей видимости, провести вечерок с удовольствием. Мастеру тайного знания предстояла еще целая ночь ожидания. За час до восхода солнца он попытается забраться в усадебный дом. Ибо, по его разумению, существовал лишь один способ проникнуть в это гнездо убийц. Но после этого, хмуро признался он самому себе, у него не останется ни одного способа унести оттуда ноги.

***

Когда ночной мрак начал наконец редеть, Аракаси дрожал от усталости. Лежа теперь наполовину в воде, он благодарил Чококана, Доброго бога, за то, что присутствие Обехана не привело к изменениям в порядке прохождения патрулей. Сейчас он должен был совершить самый отчаянный поступок своей жизни: войти в дом Обехана. Следующий патруль прошел по расписанию.

Аракаси осторожно выглянул из-под моста. Когда стражник исчез за поворотом дорожки, Мастер бесшумно выбрался из своего убежища. Обильная роса скроет капли воды, стекающей с его мокрой одежды. Приходилось обдумывать каждое движение: Мастер понимал, что должен все время держаться на равном расстоянии от двух дозорных, готовых убить каждого, кто попадется под руку. Если один из них, идущий впереди, остановится, чтобы почесаться, или второй, следующий за ним, зашагает чуть быстрее обычного, Аракаси может умереть, не успев даже узнать, что его обнаружили. Редко возникают такие ситуации, при которых требуется столь точный контроль. Делая все от него зависящее, лишь бы не нарушать тишину, стараясь касаться земли только коленями и пальцами рук и ног, он продвигался вперед. Запас его сил, и без того порастраченных за предыдущие дни, с каждой минутой иссякал.

Преодолев две сотни футов, Аракаси припал к земле. У него кружилась голова, он задыхался, но при этом заставлял себя прислушиваться, пытаясь догадаться, заметили его или нет. Однако его слух не уловил никаких сигналов тревоги. Он взглянул на небо. Предрассветная серая мгла отступала. Он знал по опыту, что самое тяжелое время для патрулей — это часы рассвета и сумерек, когда все вокруг кажется наполненным расплывчатыми тенями.