Хозяйка Кладбища

— Достаточно будет, если на суде вы расскажете сегодняшнее происшествие. Но если хотите произвести впечатление на судей, то стоит подготовить доказательства по форме. Вот этой.

Он вытащил несколько сложенных листков и вложил мне в руки.

— А почему вы так уверены, что доказательств хватит для смертного приговора? — Листки перекочевали в мой кошель. Дома посмотрю.

— Потому что Великий инквизитор сегодня ужесточил городские законы.

— Это должно объяснять?

Доспехи Галеаццо исчезли, он остался в простой одежде. Боевой режим завершился? Похоже на то.

— Строгость закона влияет на приговор. Утром, когда я выносил приговор вам, законы были довольно либеральными, мягкими. Я выбрал самое слабое наказание. Кое–кому это не понравилось.

Значит тому, кто завтра окажется на суде, достанется по максимальной планке? Как интересно. А почему Верховный инквизитор? Что он имеет против меня? Кто он вообще такой? Вчера на суде присутствовало довольно много людей, неужели все желали мне смерти? Как им неприятно, должно быть, было слышать приговор.

— Почему вы помогаете мне?

— Вы, госпожа Аджаи, вы — центр урагана. Не успели вы появиться, как на вас напал Сенье, а затем и Адам с сыном и внуком выкатились с претензиями, да еще и тетка ваша… И, что главное, — все они с гербами. А город у нас маленький. Не хотелось бы, чтобы вы, гербовые, в своих разборках уничтожали невинных серых.

Мы, гербовые. Их, серых.

Что–то мне стало зябко. Темнота уже сгустилась в сущий мрак, а ведь вокруг лес.

Стражники закончили перегрузку, оставив только мои черепа–фонари на небольшой ручной тачке, и построили схваченных разбойников. Тех, кто выжил. Трое оставались лежать в лужах подмерзшей крови.

— Этих вы оставляете мне? — я указала Галеаццо на трупы.

— Если они вам нужны, забирайте.

— Так почему вы раз за разом делаете меня своей должницей?

— В этом городе все играют. Ставки высоки — или продолжишь род, с гербом или без герба, или при следующем повороте цикла исчезнешь без следа. Нам, серым, принадлежит город. Вы, гербовые, приходите в начале цикла, и исчезаете с его окончанием. Потом колесо переворачивается, и вы снова возвращаетесь. Иногда с прежними именами. Иногда с новыми. Кто–то здесь проживает уже не первую жизнь.

«Это ведь ваша первая жизнь?» — спросили меня тогда некроманты. Цикл, цикл… Видимо, игровая сессия. Игроки приходят, отыгрывают, и исчезают. А для горожан эта пьеса повторяется раз за разом.

Я взялась за рукояти тачки, Галеаццо махнул стражникам, и мы не торопясь двинулись к дороге.

— Но вы, гербовые, раз взяв, свое не отдаете до конца цикла. Или до смерти рода. Так что скоро город окрасится в разные цвета. Я не хочу отдавать свое, но кто знает, как все повернется, — продолжил он.

У ворот мы распрощались. Отправив Никко к де Конти, я побежала в глубину города.

Но не в ратушу, а домой. Нужно было как можно быстрее переписать доказательства и добавить свои. И просмотреть добычу.

Верный фонарь охранял мой путь в ратушу, и я едва успела положить пачку исписанных листков перед клерком, как ратуша содрогнулась от боя часов. Полночь.

Стражники бесцеремонно вытолкали меня наружу. Откроется ратуша для приема горожан теперь только в шесть утра. Снаружи было тепло, и я с удовольствием вдохнула запах новой весны. Полученных вчера от де Конти и двух захоронений денег едва хватило, чтобы выплатить вчерашние же налоги и штрафы. Вся работа — исключительно на это.

Отвратительно.

Я прикрыла глаза, припоминая свою роскошную жизнь, раньше, до отправки в эту экспедицию. Да, место на «Карсовае» было дорогим. Но ведь я оплатила не только полет до места, но и землю на новой колонии. Мне будет принадлежать весьма солидный кусок, ведь в конце концов я основательница, а не контрактор. Кусок, который я выберу сама, когда мы долетим, и более точная разведка определит лучшие места для расселения. Кусок, на который не сможет претендовать уже никто, кроме моих потомков. Малыши тоже летят. В заморозке. Таким маленьким эмбрионам было бы тяжело перенести полет в капсуле. Осталась сущая малость. Не сдохнуть по дороге.

Стоило мне дойти до дома, как сборщики налогов оказались тут как тут. Теперь уже втроем — к ним присоединился и сборщик штрафов. Получив свои три листка, я поинтересовалась:

— И мне придется каждый раз вас встречать?

Они переглянулись.

— Мы могли бы оставлять требования у управляющего, если вы нам не рады,.. — сказал один из них.

Издеваются? Какой управляющий? У меня хибара и кладбище! А не дворец и десяток заводов! Откуда взяться управляющему? Пока я кипятилась от возмущения, они исчезли, зато вместо них к дому вернулась моя телега.

— Никко, во сколько в соборе служба, которую ведет владелец? — вспомнила я вторую половину приговора. Пять лет! Пять раз мне придется посетить собор, прийти в самое логово чужого рода.

— Да как отцу Еноху удобно будет. Когда в семь утра, когда в восемь, а бывает, что и до полудня не начинает.

То есть мне там еще и дежурить надо, чтобы успеть к началу? А если ему не засвербит совсем?

— А народ ко скольки собирается обычно?