Хозяйка Кладбища

Меня снова скрутил кашель. Ох, что же делать. Так ведь и помру, молодой и красивой. И похоронят меня прямо на моем же кладбище. Хорошо бы еще одну бутылочку лекарства.

Я легла на пол, прижимаясь к доскам пола, меня трясло ознобом, а в груди бушевал пожар. Простуда вот-вот собиралась перейти в тяжелую форму, и сделать ничего было нельзя. Яду бы мне, чтоб не мучиться.

Яду.

Я улыбнулась. Вытащила из кошеля флакон, который стащила в лавке алхимика, отвернула крышечку. Принюхалась — в нос ударил запах тины, стоячего болота и перезрелых фруктов.

— Ну, за здоровье! — произнесла я тост, прощаясь с последними крохами игрового здоровья. Выпью — и очнусь в том самом ледяном саркофаге анабиозной капсулы. И может быть даже успею заснуть до входа в очередной Прыжок, сводящий с ума всякого, кто окажется в нем в сознании.

Поднесла к губам флакончик, одним разом проглотила все зелье из флакона, и скривилась от мерзкого вкуса. Да уж, не лекарство.

Прикрыла глаза, ощутив спиной жар очага. И провалилась в сон-дремоту. Ледяной холод постепенно отпускал, разжимая свои пальцы на моем горле. Жар из груди перетек во все тело, и меня скрутило судорогой, а затем я словно разлетелась на тысячи мелких искорок, чтобы собраться в одной точке.

Зелье «Вечной юности» подействовало, — пропела подсказка.

Открыла я глаза от методично врезающегося в уши боя часов на ратуше. Вот вроде далеко живу, а слышно, будто на торговой площади. Пробило пять ударов.

Поднявшись, я для начала проверила таймеры над подсказкой аватара. Простуда опять была легкой и дотикивала последние минуты, а переохлаждение исчезло.

Как же хорошо.

Хотелось прыгать и танцевать.

Сделав несколько неуклюжих па по комнате, я еще раз проверила аватара.

Да, и сразу по пробуждении я это заметила, но удостовериться было не жалко — свеча в руках моего изображения снова выросла, и вернулась к тому виду, что и в самый первый день игры. Возраст, конечно, никуда не исчез, но внешность вернулась к виду юной и свежей девушки.

А не изможденной женщины, как вчера.

Живем!

Я расплылась в улыбке. Да жить, молодой и красивой — это так прекрасно. Все, больше никаких вылазок без охраны. А то вчера просто чудом никто из игроков ко мне никого не подослал. От очередных убийц я бы просто не отбилась.

Интересно даже, чем они там были заняты?

Хотя в городе есть место, где можно узнать все свежие сплетни и события, причем из первых рук. Ну или из вторых, но это не так уж и важно.

— Никко, ты здесь? — позвала я.

— Отож, хозяйка! Куды ж я денусь-то! — отозвался мой возница.

— Отлично. Едем в собор! Надо показать всем, что я все еще жива, и вовсе не собираюсь на собственное кладбище не хозяйкой, а постоялицей.

Глава 24

В пять утра новой зимы на улице было темно и холодно. Но не настолько, что бы прям замерзнуть и упасть ледяной статуей.

Пока Никко выводил лошадь и запрягал телегу, я сунула нос в ящик с письмами. Один посеревший листок с странной печатью, два счета — те самые, налог и церковная десятина,

— и еще один конверт. Похожий на посеревший и с такой же печатью, но с вчерашней датой. Что делать, открыла.

«Госпожа Аджаи!

Вы могли бы послать господину Ульфберту что-нибуДь в этом гоДу в Доказательство своей любви, чтобы заключить помолвку немного раньше.

В Данный момент срок ухаживания составляет 3 гоДа.

Мы можем отправить поДарок в виДе:

— туалетной воДы (649 марок),

— букета прекрасных роз (1598 марок)

— скаковой лошаДи (5023 марки).

ПреДложение Действительно До 7:00 08 г. цикла»

Однако! То есть я и в предыдущие дни могла делать такие подарки, но не замечала это?

Видимо, это еще один пропущенный мной элемент игрового интерфейса. Здесь же ни подписи, ни названия «фирмы», которая будет осуществлять доставку, да и само письмо похоже на автоматически сгенеренное.

Покосившись на оставшиеся после оплаты счетов деньги, я печально вздохнула. София вчера неплохо продала все, что Никко ей привез, но изрядная доля денег ушла на оплату бутылочек с лекарствами. Так что на подарок, даже самый дешевый, не хватало. А добыть еще денег я смогу только после открытия городских ворот: когда Никко доберется до кладбища, заберет произведенное за ночь и отвезет это Софии.

Я смяла «письмо счастья», и оно рассыпалось трухой в пальцах. Следом отправился такой же, но прошлогодний листок, уже просрочившийся. Отряхнув пальцы от жирной пыли, я забралась в телегу.

Возле собора сегодня было довольно людно. Но здесь, кажется, и в любой день людно. Прихожане стояли небольшими группками по двое-трое и болтали о всяком. Со мной, увы, сплетничать никто не захотел, так что пришлось надеть на лицо маску самого скучнейшего равнодушия, и прислушиваться к болтающим.

Говорили о всяком. О том, что Сенье обзавелся сыном, но жена от него отдалилась и холодна, и все больше проводит времени либо в ратуше, либо гуляя по городу в компании Судьи. О том, что сгоревший в порту склад — дело рук Милисенты Уффорт, но только тсссс, никто об этом «не знает», доказательств-то нет. О том, что Нуартье вышла замуж, и что некто Мохаммед Али Хейре объявил кровную вражду Ши Сюэсинь.