Хозяйка княжеского дома

Мужа нигде не видно, а ведь он спокойно сидел…

Я оббегаю диван.

– Даниэль!

Он либо неудачно сменил положение и соскользнул, либо попытался встать, причём я ставлю на то, что он решил, что осилит пешую прогулку. Ну вот чем он думал? Уж если вставать, то что страховкой и надёжной опорой. Я уже гуглила – для реабилитации даже специальная штука изобретена, человека подвешивают, и он ходит, разрабатывая ноги, но не нагружает их своим весом. И я нашла у Системы подходящий артефакт – амулет невесомости.

Но говорить Даниэлю, что он… поспешил, всё равно грубовато. Он и без моих "надо было", уверена, чувствует себя неловко.

Даниэль на полу, лежит тылом кверху, простынка при падении соскользнула, и всё, что должно быть скрыто, выставлено на обозрение. Поза получилась как нарочно унизительная.

Глава 32

Я оторопело смотрю, как он пытается то ли приподняться, то ли перевернуться за счёт рук, однако сил не хватает, и Даниэль упрямо дёргается, но только выбивается из сил. Ну вот что с ним делать?

– Даниэль, подожди, – прошу я.

– Ыа йам, – рявкает он с отчаянной злостью.

Мда.

– Сам так сам, – миролюбиво соглашаюсь я и прикусываю язык, чтобы удержать за зубами очередной непрошеный совет. Даниэль явно не в том состоянии, чтобы услышать и согласиться.

Я очень сомневаюсь насчёт "сам". Дышит он уже тяжело, а мраморный пол холодный. Даниэль опускает голову, упирается лбом в камень. Но помощи не просит. Ну да, после такого грозного рыка просить втройне неловко.

Глупое упрямство, но то, что Даниэль не ноет, не требует, вызывает уважение, и я про себя вздыхаю. Вот что делать? Тон Даниэля был мне неприятен, но я бы тоже рыкнула на любого, кто застал меня в таком щекотливом положении.

Надо что-то такое сказать, чтобы Даниэль мог принять помощь, не теряя лица.

Только вот я рта открыть не успеваю.

– Уйи!

– Уйти? – переспрашиваю я.

Не в силах ответить, Даниэль приподнимает голову и кивает.

– Как скажешь. Когда понадоблюсь, зови, – хоть кто-то из нас должен сохранять разум, но получается у меня откровенно плохо, и я срываюсь, едко добавляю. – Пожалуйста, не застудись.

Даниэль шипит что-то совсем неразборчивое.

Ну, как хочет. Я ему не мамочка, а он не малое дитя. Я спокойно отворачиваюсь и ухожу обратно на кухню к своему остывшему чаю. Опять восседать на табурете, да?

Тьфу.

Я подогреваю чай.

На табурет я не сажусь, подхожу к небольшому окошку с унылым видом на хозяйственные постройки и краешек неухоженного сада. Дорожки тоже давно не видели ухода, и между плитами прорывается трава. На ветку ближайшего куста приземляется хохлатая чёрно-белая птица размером с ворону. Вскоре прилетает ещё одна и – надо же – держит в клюве серебристую рыбёшку. Картинка за окном оживает и больше не кажется унылой.

Я с удовольствием наблюдаю за пернатой парочкой, пока из холла не доносится вымученное:

– Ианка!

Надо полагать, "Бьянка"?

Я делаю последний глоток, ставлю чашку на стол и выхожу:

– Даниэль?

В холле кое-что изменилось. Даниэль уже не лежит, он всё-таки справился и теперь сидит, привалившись к дивану, бёдра прикрыты простынкой, голова запрокинута на сиденье, ну и дышит Даниэль как паровоз.

– Да? – я останавливаюсь на расстоянии.

Он переводит взгляд на меня и жестом просит подкатить кресло на самодельной платформе с колёсиками.

– Хорошо, – подкатить не трудно. – Даниэль, давай я помогу тебе вернуться на диван? М-м?

Вот зачем я его уговариваю?

Даниэль соглашается. Заметно, что он не хочет принимать от меня помощь, но эмоции уже поутихли, и он способен услышать голос разума.

– Сейчас, – улыбаюсь я.

– Аибо…

– Пожалуйста, – хмыкаю я, и мне кажется, что мир восстановлен.

Когда я обнимаю мужа за пояс, и мы отказываемся лицом к лицу, Даниэль улыбается, и его улыбка открытая, светлая.

Но когда я напрягаюсь и на миг зажмуриваюсь, поднимая Даниэля, а потом открываю глаза, обнаруживаю, что улыбка исчезла. Даниэль не стал хмурым, нет, просто… спокойным.

– Ты как? – уточняю я.

Он кивает.

– Я рада.

Я присаживаюсь рядом, замираю в ожидании – Даниэль приобнимет или…? Или. Он вроде бы не отстраняется, не избегает случайных касаний рука об руку, но и не открывается. И я начинаю чувствовать себя лишней. Впору… сбежать? Пока что на кухню, а в будущем…

Отдышавшись, Даниэль указывает на лист бумаги и карандаш. Я подаю вместе с планшетом, который сыграет роль мини-столика. Даниэль будет диктовать? Даниэль неуклюже обхватывает карандаш. Пальцы его не слушаются, и он просто обхватывает карандаш пятернёй. Я видела, что маленькие дети порой также держат фломастеры.

Ещё одна попытка, и Даниэль коряво, но узнаваемо выводит:

"Комнаты?"

Ха…

Я обвожу взглядом холл. В нашем распоряжении двухэтажный особняк, а мы живём в… прихожей, если проводить аналогию с квартирой. И не важно, что холл по размером как несколько квартир. С одной стороны, Даниэль прав. Наш нынешним вариант обитания отдаёт душком бездомности и неустроенности. С другой стороны, мне удобно, что в холле простор, я могу обойти диван с любой стороны, он не притиснут к стене.