Хозяйка княжеского дома

Отсмеявшись, Даниэль поворачивается к стене, не таясь, погружает руку в пасть рельефной головы льва, одной из нескольких в орнаменте, опоясывающем кабинет.

– Света, я обязательно сделаю для тебя доступ, но не прямо сейчас. Я бы и рад, но…

– Прямо сейчас не надо, – соглашаюсь я.

Что-то тихо щёлкает, и в стене открывается ниша.

Внутри два ларца и небольшая шкатулка. Даниэль выкладывает их на стол и поочерёдно открывает, попутно объясняя, что в первой документы на имя некоего господина Торина ла Машаль, документы абсолютно легальные, и к ним прилагается свидетельство на дом, якобы полученный в наследство от деда, и несколько банковских векселей, один из которых не именной, а на предъявителя.

– Деньги у нас теперь есть, – из шкатулки Даниль вынимает простенький кошелёк из грубой кожи и передаёт мне.

Похоже, оставшийся ларчик интересует Даниэля больше содержимого кошелька, а я взвешиваю кошель на ладони – увесистый – и распускаю завязки, аккуратно высыпаю звонкий металл на столешницу.

– Это золото?! – поражаюсь я. Нет, я слышала, что когда-то в ходу были золотые и серебряные монеты, но увидеть вот так…

– Сплав, – поправляет Даниэль. – Золото слишком мягкий металл, чтобы использовать в чистом виде.

Кроме золотых, я нахожу серебрушки и даже медяшки. Медь сразу отсортировываю – она пригодится для мелких покупок. А вот сколько серебрушек взять, я не представляю.

– Я совершенно не разбираюсь в ценах.

– Я тоже.

– Ты не знаешь, сколько стоит хлеб?

Мне казалось, провитель должен знать такие вещи.

– Я знаю, сколько стоит мешок зерна. На десять полновесных медных дороже, чем в прошлом сезоне.

– О, – я подхватываю две серебрушки, монеты похожи по размеру, а вот изображённые на них профили отличаются.

– Мой дед и мой отец, – поясняет Даниэль. – Меня тут нет. Когда дядя передал мне этот дом, я ещё не был князем.

– Мне… не спрашивать?

Я понимаю, что касаюсь больной темы. Фактический, я уже спрашиваю, и я чувствую за это укол вины, но спросить впрямую честнее, чем пытаться разобраться в раскладе окольными путями, вынюхивать и вызнавать тайком.

– Спрашивай, – хмыкает Даниэль. – Когда я родился, правил дед. Суровый кряжистый мужчина… упражнявшийся с двуручным мечом как с соломинкой. Дед был хорошим правителем в княжестве, но в семье… он был деспотом. Его старший сын, наверное, не выдержал жестокого даже не воспитания, а дрессуры, начал пить по-чёрному и очень скоро сгорел. Или даже дед ускорил процесс? Дед бы мог. Мой отец был запасным наследником, вторым сыном, и его детство прошло свободнее, легче. Насколько я знаю, отец действительно собирался жениться на Франческе ла Керц, но дед запретил. Видимо, отец не смирился и не простил.

– Да уж… Браки по принуждению зло.

– Не могу с тобой согласиться, – ухмыляется Даниэль. – Лично я очень доволен.

– Пфф!

– Как запасной, отец не получил достаточной подготовки, да и характер у него был такой же тяжёлый. Но если дед вывернул свой крутой нрав на пользу княжеству, то отец не смог. Деду было к ста тридцати, когда его не стало.

– Сколько?!

– Он же маг.

– Я не буду спрашивать, сколько тебе лет. По меркам моего мира выглядишь на двадцать пять, и оставь меня в приятном неведении относительно настоящей цифры.

– Это важно?

– А пожалуй… нет?

– Мне тридцать шесть. Так вот, отец дорвался до власти, почувствовал вкус вседозволенности. Нет, он не делал чего-то плохого, наоборот, снизил налоги, сделал послабления для мелких лавочников… Но он закатил большой ремонт дворца, наделал внешнеполитических ошибок. Разнёс стабильность вдребезги, и, осознав, что натворил, принялся спешно исправлять. Не особо удачно, но надо признать, положение он спас. А мной занимался дядя, младший из трёх братьев.

Голос Даниэля надламывается.

– Его убили? – предполагаю я.

– Нет.

Глава 46

О деде, об отце… Даниэль говорил без особого восторга. Как о коллегах? Ничего, хоть отдалённо похожего на душевную близость я не чувствую. А вот с дядей иначе. Дядя был близок, дорог, и его смерть по-прежнему отзывается болью. Такие раны утихают, но по-настоящему не исцеляются никогда.

Я приобнимаю Даниэля за плечи, и он накрывает мою ладонь своей, переплетает наши пальцы и продолжает рассказ:

– Дядя, убеждённый холостяк, часто шутил, что женат на магии. Он был готов сутками проводить время в зале, доробатывая и перерабатывая энергетические структуры заклинаний. Защита, которая стоит на резиденции, создана им. Дядя любил мощь, часто работал с накопителями и, увлекаясь, пренебрегал правилами техники безопасности. Я раз десять ловил его на нарушениях, просил быть осторожнее, он вроде бы обещал, но каждый раз снова нарушал и однажды не справился с потоком, выжег себе энергетические каналы… Я нашёл его в зале ещё живым, только и успел, что попрощаться.

Вот что на это сказать?

Только обнять крепче.

Нелепый, трагичный уход…

И лично для меня в этой истории страшно то, что Даниэль недалеко ушёл от своего дяди. Сегодня Даниэль ведь тоже, не думая о последствиях, перегрузил свои каналы. И пусть обстоятельства иные, вынужденные, но…