Хозяйка книжного магазина

— Не нравится мне монашка, которая приходила в магазин и спрашивала о письме! Плохая примета.

Ева нервно покусывала губы, решала в уме какую-то задачу.

— Выходит, мы занимаемся шантажом? — она покраснела от негодования. — Вымогательством? Какая еще камера хранения, ячейка? Ты всерьез полагаешь, что кто-то принесет и положит туда деньги?

— Со злоумышленником следует говорить на его языке, так он лучше нас поймет, — уверенно заявил сыщик. — Речь идет не о деньгах, а о том, чтобы послание выглядело правдоподобно. Убийца умен и дьявольски хитер, он отлично сознает, что шантажист входит во вкус, и остановить его лучше сразу. То есть… убить. Одним трупом больше, одним меньше, какая разница? Между прочим, он уже покушался на Стаса! Что ему стоит повторить попытку, теперь наверняка?

— Интересно ты говоришь… он! Сам ведь подозреваешь в убийствах женщину?

Смирнов покачал головой.

— Убийца есть убийца. Он, она… пол тут ни при чем.

— Хорошо. Допустим, Марина — подозреваемая. Это ее видели в общежитии в тот день, когда погибла Грушина. Понятно и то, почему Вероника открыла дверь комнаты и впустила убийцу: она не опасалась подруги. Но ведь в метро ты тоже погнался за женщиной в оливковом пальто, и напрасно. Вообще, какое отношение Марина имеет ко всей этой истории? Почему именно она?

Сыщик улыбнулся, ответил вопросом на вопрос.

— Началось-то все с нее? Ты же сама говоришь, что случайностей не бывает. Мы сделали большой круг, как заблудившиеся в лесу грибники, и вышли на то самое место, откуда отправились в путь.

— Кто тогда убил Яну Хромову? Марина? За что? Ни про печать Тутмоса, ни про розенкрейцеров, ни тем более про вышивки она знать не могла.

— Не имеет значения, — сказал Смирнов. — Если Комлевой нет в живых, как ты склонна считать, то где же тело? Она просто ушла из общежития и не вернулась.

Ева не смогла ответить. Она наморщила лоб, но и это не помогло.

— Откуда тебе известно, что они со Стасом были любовниками, и про видео? Он тебе рассказал?

— Нет, конечно. Я сам придумал, для усиления эффекта!

— Марина же не дура, она сразу поймет…

— Кем бы ни был убийца, он надеется, что Стас мертв. Думаю, того факта, что Киселев живехонек, да еще и намекает на «интимные подробности», будет достаточно для женщины, которая решила отправить его на тот свет. Она и раньше имела на то причину, а теперь эта причина не удвоится, а утроится! Когда преступника загоняют в угол, он превращается в дикого зверя и руководствуется не разумом, а слепыми инстинктами хищника. Он пойдет на все, лишь бы спастись.

Ева имела свое мнение на сей счет. Никто не может превратиться в дикого зверя, не будучи им изначально. Просто зверь дремлет до поры до времени и просыпается в определенных обстоятельствах, обнажая звериный оскал.

— Стас знает о твоих художествах? — серьезно спросила она. — Ты же его подставляешь! Сначала прячешь от всех, заставляешь притворяться покойником, потом используешь как живца.

— Не самый плохой вид охоты, — ничуть не смутился сыщик. — Что прикажешь делать, когда нет времени на раздумья? Дать убийце ускользнуть? А как же обязательства перед клиентом?

У Евы не было уверенности, что их послание вообще кто-либо прочтет, и она высказала вслух свои сомнения.

— Я рассчитываю на жадность того, кто рискнул запросить миллион у Ордена Розы и Креста, — объяснил Всеслав. — Даже если братство проигнорирует столь наглый вызов, непременно найдутся желающие приобрести печать Тутмоса, ведь содержание письма, которое забрал неизвестный, составлено таким образом, чтобы рассеять сомнения в его подлинности. Тот, кто предпринял эти усилия и хочет получить деньги, будет ждать ответа и, следовательно, проверять почту. Поверь мне!

— Значит… о письме знал кто-то еще, кроме Хромовой? Вера Петровна! Вдруг она показывала содержание письма не только мне?

Смирнов хитро прищурился.

— К ней мог явиться монах, как к Валерию Хромову… против гипноза пышная дама не устояла бы.

— О-о, сколько сарказма! — фыркнула Ева. — Между прочим, зря! Монах не монах, а монахиня к Вере Петровне приходила и называла пароль.

— Прямо не книжный магазин, а явка подпольной организации «Молодая гвардия»… вернее, «Монастырская гвардия», — сыщик довольно захохотал. — Здорово я придумал?

Ева надулась. Манера Смирнова смеяться над самыми серьезными вещами ужасно раздражала ее.

— Будет смешно, если твое «липовое» послание никто не получит! — огрызнулась она. — То-то я повеселюсь!

— Подумаешь! Ну, допустим, я ошибся, и письмо придет на бесхозный ящик, полежит там без толку, этим все закончится. Придется искать другой способ выманить убийцу из его норы. Хотя я почему-то уверен в успехе нашего плана.

— Твоего.

Сыщик кивнул:

— Ладно. Глупо отказываться от авторства такой гениальной идеи! Вот увидишь, как только мы отправим письмо… Стасу останется жить считаные часы. Нужно принять меры безопасности. А для подстраховки… давай напишем Войтовскому.

— Диктуй, — сдалась Ева.