Хозяйка книжного магазина

— Я ей вчера вечером звонил — поболтали о том о сем. Чувствую, Вероника никакая: вялая, безучастная, отвечает только из вежливости. А сегодня рано утром отец собрался уезжать на соревнования по плаванию, в Венгрию… там у них какой-то турнир, — и попросил проводить его. Это у нас вроде доброй приметы: если я везу отца в аэропорт, его пловцы обязательно вернутся с наградами. Я в банке заранее предупредил, что приду позже, и мы поехали.

— Когда отца нет в Москве, машиной пользуетесь вы?

— Да, — кивнул Киселев. — По доверенности. Я его в аэропорт доставил, попрощались… еду на работу, а Вероника из головы не выходит. Как она там? — думаю. Решил позвонить: набираю ее номер… длинные гудки. И так раз за разом. У меня, честно, сердце екнуло. Не дай бог, случилось что-нибудь! Мысли плохие забегали, все из рук валится. И понимаю, что она могла выйти в магазин, например, или прогуляться… а тревога не унимается. Едва дотерпел до одиннадцати, плюнул на все, оставил дела — меня будто магнитом потянуло туда, к ее общежитию. Забежал по дороге в аптеку, купил успокоительного, потом в супермаркет, за продуктами, — и к ней. Приехал часам к двенадцати, а там уже… полиция, «Скорая»… в общем, у меня волосы на голове зашевелились. Я сразу догадался: что-то с Вероникой. Увидел ее соседку… она бросилась ко мне, рыдает, трясется вся… «Веронику убили!» — бормочет.

Стас замолчал, сделал несколько глубоких затяжек — дым сизоватым облачком потянулся в приоткрытое окно.

— Кто вызвал полицию? — спросил сыщик.

— Соседка и вызвала. Она иногда заходила, хлеб приносила, молоко. Знаете, Марина и Вероника были очень друг к другу привязаны, больше, чем родные сестры. Они выросли в детском доме, а там люди умеют ценить родство — кровное или душевное, — потому что жизнь их лишила этого с самого детства. Когда Марина однажды не вернулась домой, Вероника восприняла ее исчезновение как глубокую личную трагедию, которая повергла ее в депрессию. К горю прибавился страх, ужасная смесь. Вероника затворилась в комнате, никого не хотела видеть… Нам с вами не понять.

— Ну почему же? — не согласился Смирнов. — Значит, соседка проведывала Грушину и носила ей продукты?

Стас выбросил окурок на улицу и повернулся к сыщику:

— Да. Кто-то должен был разговаривать с Вероникой, покупать ей лекарства, еду. Она почти перестала выходить из комнаты, а дверь постоянно запирала изнутри. Соседка — ее зовут Люба — заботилась о Веронике по моей просьбе. Она работает швеей, посменно, сегодня у нее выходной. Люба говорит, что долго стучала, пока не забеспокоилась. Она знала о снотворном, которое принимает Вероника… испугалась передозировки. Сама войти не решилась, побежала к дежурному, тот открыл дверь… а она… ну, Вероника… лежит… вся в крови, лицо изрезано…

Стаса передернуло.

— Как ее убили? Ножом?

— По всей видимости, да. Я не смотрел… не смог. Полиция считает, убийство совершено «Алой маской»… похоже на их почерк: нападение наглое, рискованное, удар нанесен колющим орудием в грудь, лицо изуродовано. Я закурю?

Молодой человек взял очередную сигарету, его руки дрожали. Смирнов щелкнул зажигалкой.

— Вы давали показания? — спросил он, дождавшись, когда Стас чуть расслабился.

— Угу. Назвался приятелем, в подробности не вдавался. Спросили, где я был с девяти до начала одиннадцатого утра. Я сказал, что провожал отца в аэропорт, потом поехал на работу в банк. Это можно проверить. Уже в половине десятого я был на рабочем месте.

— В принципе, могли успеть, — усмехнулся Всеслав. — Заскочить по дороге из аэропорта в общежитие, убить Веронику и поехать в банк. Судя по всему, на полчаса, с девяти до девяти тридцати, алиби у вас нет. Вы ехали в машине один?

Киселев опешил. Он забыл о сигарете и уставился выпученными глазами на сыщика.

— Вы… что?! Меня подозреваете? — севшим голосом вымолвил он. — Какая чушь! Зачем мне было ее убивать?

— Причины далеко не всегда лежат на поверхности, — прищурился Смирнов. — А копнешь поглубже, и…

— Чепуха! — перебил Стас. — Там же дежурный внизу сидит, а вход один, он бы меня увидел. В такой дорогой, модной одежде я бы ему сразу в глаза бросился.

Сыщик отметил, что на Киселеве — длинное светлое пальто, шарф «от Армани», кожаные сапоги в тон. Да он щеголь! Немудрено, если девчонки влюбились.

— Как тогда дежурный целую банду проглядел?

Парень окончательно растерялся.

— Их же не десять человек было, а два-три… наверное, — неуверенно возразил он. — Дежурный мог отлучиться. Он же не привязан?

— Вот-вот, — Всеслав с ехидной улыбочкой продолжал его дразнить. — Сами себе противоречите. Дежурный отлучился, вы и проскользнули.

У Стаса был такой несчастный вид, что сыщик сжалился.

— Ладно, перейдем к следующему вопросу. Мариной оперативники интересовались?

— Конечно, — обрадовался Киселев. — Мы с Вероникой решили в общаге особо не распространяться насчет Комлевой — придумали, что она якобы уехала со своим ухажером. Пока временно, а там посмотрит… оставаться ей с ним или вернуться. Все так и думали. И сотруднику полиции я то же самое сказал. Люба подтвердила мои слова.

— Вам поверили?