Хозяйка книжной лавки на площади Трав

Сколько женщин, любящих сады, находятся под влиянием, хотя бы слабым, владельца этого магазина и этим вызывают у мужчин ревность к Матье, мастеру красноречия, который отлично ведет свое дело – предлагает покровные растения, которые будут хорошо смотреться в вашем саду, магнолию, цветы которой заставят побледнеть попугая, или старую оливу, которой подойдет место в углу водоема.

Матье еще и плодовод – выращивает оливки. У него есть маслодельня, куда каждый может прийти и выжать масло из оливок своего урожая.

В Юзесе это шик – готовить на масле, выжатом из плодов собственных олив! Но оливок с наших шести деревьев не хватило бы на масло для наших салатов, поэтому мы не подчинились этой местной причуде.

Однако надо признать, что именно у Матье мы по-настоящему узнали, что такое оливковое масло. Мы попробовали много разных сортов этого масла, как пробовали бы вина в погребе какого-нибудь большого замка в окрестностях Бордо. Метод дегустации и термины, применяемые при ней, тоже очень близки к тем, которые существуют для вин. У этих масел очень красивые цвета, от самых золотистых до нежно-зеленого. Палитра вкусовых ощущений в каждом случае бывает очень разнообразной. Мне нравятся масла с острым привкусом. Я добавляю их во все блюда.

Для сада существуют два главных времени года – осень, пора посадок, и весна, пора обрезки, когда некоторые садоводы к тому же много часов подряд выпалывают дикие травы. Я не называю эти растения сорными или плохими травами с тех пор, как мой друг Матье сделал мне за это замечание. Он тогда сказал, что плохих трав не существует, просто одни из них мы желаем видеть в садах, а другие нет.

Лето – приятное время и для тех, у кого есть фруктовые сады. Это пора сбора абрикосов, слив и инжира… и пора варенья.

В следующий раз Соланж пришла в книжную лавку в сентябре; ее лицо так похудело и вытянулось, что мне показалось, будто за одно лето она постарела на десять лет.

Это было во вторник, вскоре после полудня, и лавка была пуста.

Соланж впервые подошла не к стеллажу «Садоводство». Она направилась к стеллажу «Развитие личности».

И вернулась с книгой Лорана Гунеля «Человек, который хотел быть счастливым».

Для меня это всегда сигнал. Тот, кто покупает себе такую книгу, все равно что пишет у себя на лбу: «Мне плохо».

– Здравствуйте, Соланж. Как вы себя чувствуете?

– Здравствуйте, Натали. Чувствую себя средне. Лето выдалось очень тяжелым. У нас было много гостей. Когда уезжали друзья детей, тут же выходили из машины наши парижские приятели. Мне казалось, что я провожу лето на кухне гостиницы из сорока номеров. А еще были смена простыней после каждого отъезда, стирки, когда нужно развешивать белье. И каждый считает нормальным, что я это делаю я одна. Я считаю, что Люк мог отдыхать, но я счастлива, что наконец вернулась на работу. Для меня это начало отпуска, но без Люка, потому что он тоже опять на работе. И еще – многие растения меня разочаровали. Гортензии, которые я купила, сильно пострадали от непогоды. Люк обожает эти растения, потому что они напоминают ему о Бретани, но они не приспособлены к здешним условиям. Он не хочет принять это и потому злится на меня, когда что-то не получается.

У нее на глазах выступили слезы. Было похоже, что ее нервы на пределе. Мы не были близкими подругами, и я не знала, как поступить – закрыть на это глаза и дать ей уйти с книгой Гунеля или протянуть руку помощи, чтобы Соланж могла со мной заговорить, если пожелает.

Но переделать себя невозможно, а я не слишком верила, что Гунель и другие авторы вроде Пауло Коэльо могут решить ее проблему.

– Ну, я вижу, ваши дела идут очень плохо!

Этих слов оказалось достаточно, чтобы вызвать у Соланж слезы. Я подала ей табуретку. В промежутках между всхлипами я уловила несколько слов, которые с большим трудом смогла связать в обрывки фраз:

– Люк… лагерстремия… бассейн перевернулся… лагерстремия с ее цветами… он все срезал… комната на чердаке… Тома… упал.

– Поплачьте, Соланж. Потом вы мне все расскажете.

Было семнадцать часов, но при таких обстоятельствах я не могла принять другого клиента. Я выключила подсветку витрины и перевернула табличку на двери, сообщая, что магазин закрыт.

Когда Соланж успокоилась, я поняла, что передо мной сидит женщина, совершенно обессилевшая после лета, которое она провела, заботясь о других и, в частности, желая угодить мужу, который обращался с ней как не слишком жестокий тиран.

Ее внук Тома, которого дочь доверила ей на несколько дней, упал с лестницы, поднимаясь на чердак; он сильно испугался, но не пострадал. В середине августа, когда дом был полон гостей, перевернулся бассейн. А Люк, который ничего не понял, обрезал вместо магнолии лагерстремию, которая еще не зацвела.

Мне было жаль Соланж. Мы, несомненно, были ровесницами, и я помнила, какой увидела ее в первый раз. Тогда она, на мой взгляд, была красивой, храбро несла груз прожитых лет и одевалась по последней моде.