Хозяйка кукол. Тайна забытых богов

Я чинно уселась на одну из скамеек и сложила руки на груди, готовая слушать церковную службу. Никто и ни в чем меня не заподозрит. И у меня все получится, обязательно получится. Почему? Хм, потому что, во-первых: я хорошая! А во-вторых… пожалуй, хватит и того, что во-первых. Я мысленно хихикаю, вполне довольная собой. Внешне я сегодня самая что ни на есть примерная девица благородного происхождения: темный наряд – вполне подобающий для похода в храм, глаза смиренно опущены долу, лицо бледное и одухотворенное. Церковь постепенно наполняется народом, скоро здесь яблоку упасть будет некуда, но я предусмотрительно заняла место с краю, в предпоследнем ряду. Прищурив глаза, всмотрелась в передние позолоченные скамьи, туда, где сидели самые богатые и именитые жители города. Ага, а вон и мой ненаследный принц – толстый, нарумяненный, расфуфыренный, шушукающийся с окружающими его фрейлинами. Я рефлекторно вздрогнула и отвернулась, боясь быть замеченной и узнанной. Еще только его внимания мне сейчас и не хватает… На два ряда дальше принца сидит высокий мужчина в маске, до ушей завернутый в скромный, но дорогой серый плащ. Ба-а-а, да это же мой капитан-«пуговица» собственной персоной! Я вздрогнула повторно, ведь если он меня увидит, то вполне способен испортить задуманную мной сценку. К счастью, капитан сидит спокойно, задумчиво подперев голову кулаком. Интересно, чем он так озабочен? А кто это разместился вон там, чуть правее него?.. Возможно, полноватый мужчина в черном, привлекший мое внимание, и есть тот самый дворянин с ритием, встреченный мною на балу. Но я в том не уверена. Вроде бы похож, а вроде и нет. Капюшон и маска полностью скрывают его лицо, тут и ошибиться недолго. А у меня имеется только один способ убедиться в правильности своей версии…

Я осторожно раскрыла объемистую сумку, висящую у меня на локте, и заглянула внутрь… Слава Светлой троице, котенок Люс беззаботно спал на подушечке, ничуть не обеспокоенный нашей прогулкой. Проносить или приводить животных в храм строжайше запрещено, но у меня просто нет иного выхода. Прости меня, Люс! Прикрываясь собственной кружевной мантильей, я незаметно вытащила из сумки заспанного котенка и опустила его на пол, засунув под скамью.

– Иди, малыш, помоги мне! – умоляюще шепнула я.

Котенок взглянул на меня вполне осмысленно, понимающе дернул хвостиком, подмигнул янтарным глазом и целенаправленно зашагал вперед, направляясь точно к главной храмовой кафедре, занятой дородным прелатом, и рядам певчих, заунывно выводящих что-то неразборчивое. Я с трудом подавила проказливую, так и просящуюся на губы улыбку и приготовилась к грядущему представлению…

Сопровождаемый озадаченными перешептываниями и катящейся по церкви волной неуверенных смешков, мой рыжий котенок важно дошагал до кафедры и уселся прямо перед певчими, вдруг начавшими заикаться и сбиваться. Паства заинтересованно оторвалась от молитвенников и выжидающе замерла…

– Да убережет вас Светлая троица от деяний нескромных, от разврата и бесстыдства! – вещал вошедший в раж священник. – Живите в чистоте, смойте с себя помыслы греховные…

Котенок нервно вздрогнул – обеспокоенный раскатами визгливого голоса, поднял заднюю лапку и принялся вылизывать свое самое греховное место, дословно выполняя указание почтенного пастыря. Присутствующая в храме паства внезапно оживилась, проявив небывалый интерес к разворачивающемуся перед ней действу. Певчие кхыкали, кряхтели и усиленно жестикулировали, стремясь привлечь внимание прелата, к сожалению, стоящего к ним спиной.

Воодушевленный сотнями обращенных на него взоров, горящих вдохновенным огнем, церковник еще больше раздухарился, переходя на крик:

– А если кто-то из вас все-таки осмелится на грех, – возопил он, – то разверзнутся над ним хляби небесные и затопят нечестивца! – И прелат эффектно грохнул кулаком по крышке кафедры.

Испуганный этим звуком, Люс робко присел и… напустил желтую лужицу, осквернив красную ковровую дорожку, устилающую пол храма…

А спустя мгновение в церкви началось нечто невообразимое. Тоненько ржали певчие, хватаясь за живот и раскачиваясь. Заливисто хохотали первые ряды паствы, ставшие непосредственными свидетелями святотатства, свершившегося возле амвона. Дальние ряды вскочили с мест, мучимые жгучим любопытством. Колыхались огоньки свечей, едва не сносимых шквальным хохотом, разливающимся по залу. Оторопело моргал ничего не понимающий прелат, покрасневший и сконфуженный, разочаровавшийся в силе молитвы и в действенности собственного авторитета. С икон насмешливо улыбались боги, польщенные столь веселой службой. И только рыжий котенок скромненько сидел подле лужи, ничуть не смущенный учиненным им безобразием.

– Да как вы смеете устраивать дебош в священном месте? – разъяренно завопил наконец-то пришедший в себя прелат. – Грешники окаянные!

В церкви повисла виноватая тишина…

– Да поразит вас за это гром небесный! – со злорадным торжеством провозгласил уязвленный священник, вздымая руки над головой.

– Апч-хи! – вдруг громоподобно раскатилось по залу. – Ой, апч-хи, ох-ох!