Хозяйка Медной Горы. Часть I. Чужаки

Вязиницына резко выдохнула. Закрыла глаза. Откинулась на спинку кресла. Усталость вязким, расплавленным свинцом текла откуда-то сверху на голову, грудь и плечи. «Я знаю, что делаю».

Неимоверным усилием развернула себя к экрану и добавила еще один геном к пакету на расчет.

* * *

Наземная база, 2550-07-16 21:27

С того вечера, как спасатели вернулись ни с чем, если не считать кусок шкуры дракона, прошло уже три дня. Это были очень странные дни. Сначала ― ожидание результатов расчета моделей поиска Ямакавы. Потом ― непростое совещание, где Семенову удалось удержать горячие головы от того, чтобы бросить все и, эти головы очертя, ринуться искать поселение людей с Ковчега.

Случаев, когда на кораблях первой программы экспансии кто-то выживал, было всего семь, но ребята Арбогаста выжали из имеющихся наблюдений и короткой видеозаписи аборигена все, что могли. Туда же добавили случаи временной потери связи с Метрополией, а потом пришел Моррис и добросовестно досыпал входных данных из пугающих историй, во множестве случавшихся на заре космической эры. Последние религиозные общины, сбегавшие жить на астероиды Главного Пояса, базы экстремистов, пытавшихся реставрировать государства в их изначальном понимании, секретные лаборатории с фанатиками от науки. Последнее было вызвано целым каскадом прорывов в эмбриональной биологии и генетике и, как следствие, очередной реинкарнацией идей об идеальном человеке. И снова большая часть экспериментов закончилась жуткими дневниками наблюдений, настолько страшными, что ни один человек не в состоянии такое вообразить, судебными процессами над выжившими организаторами и, что скрывать, огромным разочарованием. Единственным более-менее успешным проектом стал в итоге только комплекс Bear.

Малиника читала эти записи. Все генетики их читали, потому что важно не только знать научные факты и закономерности, но и то, чего они стоили человечеству. В какой-то момент Вязиницына, тогда совсем еще юная студентка, хотела даже сменить профессию, а некоторые ее однокурсники так и поступили. Те же, кто остались, получили неплохую прививку от жестокости, ценнейшую вакцину, разработанную в самых бесчеловечных осколках цивилизации. Только вот желание совершенствовать homo sapiens на биологическом уровне никуда не делось, и наука продолжила искать баланс между ханжеской моралью и омерзительными зверствами, ведь польза становилась все более и более очевидной. Бо́́льшая часть этих исследований теперь сконцентрировалась в лагерях подготовки развед-вейвов. «И вот сейчас мы используем модели обществ, описанных в тех жутких дневниках, чтобы оценить, могло ли это повториться на Вудвейле».

Тем не менее даже самые пессимистичные оценки Арбогаста показывали, что если Ямакава выжил после столкновения с драконом, то аборигены с Ковчега будут, как минимум, сохранять ему жизнь, а, скорее всего, и вовсе отнесутся гостеприимно. Значит, обрушение пещер Винегрета и стабилизация колонии ― все еще более приоритетные задачи.

Малиника надолго запомнила тот вечер, когда они втроем: Семенов, Арбогаст и она ― готовились к выступлению по поводу поисков Ямакавы. На одной чаше весов ― риск голода (42,31%) и радиоактивного загрязнения (76,57%), на другой ― поиск человека, который с вероятностью 13,37% мертв, а с вероятностью 70,01% ― жив и в безопасности. Жестоко, несправедливо и нелепо. Они тогда просто сидели в одном из контейнеров и молчали. Сколько? Час? Полтора? Пока Семенов не нашел в себе силы сказать, что Ямакава их не простит, если, спасая его, они потеряют колонию.

Поэтому событие, которое, казалось бы, должно было перевернуть жизнь экспедиции Б-32, для большинства ничего не изменило.

Хотя кое-что все-таки происходило, и самым заметным стало то, что на следующее утро после спасательной операции Джамиль побрился. Когда Малиника увидела его, то в первый момент не узнала: без черной щетины шрам через все лицо стал почти незаметным, аккуратно подстриженные кудри словно сами собой легли в модную прическу, и, хотя все остальное: осанка, надменно-безразличный взгляд и даже карабин за спиной ― осталось на своих местах, Ал-Каласади за одну ночь из угрюмого нелюдимого бирюка превратился в яркого и располагающего к себе денди. Само собой напрашивалось сравнение с Джерардом Ховером, изначальным лидером команды планетологов. Даже больше: Джамиль выглядел и вел себя скорее как руководитель колонии, а то и верховный правитель всего этого мира, вслед которому на завтраке оборачивались буквально все.