Хозяйка мертвой воды. Флакон 1: От ран душевных и телесных

Как полагалось, старосты двух деревень, стоявшие неподалеку, начали справляться о здоровье и благополучии родственников.

— Как ваши поживают, все ли живы и здоровы? — справился у Зорана Горыныча, Деян.

— Слава Семерым, все живы, вот только не все здоровы, — ответил староста Росомах.

— Чего так?

— Да тесть младший, Боровик, коликой мучается. Сильно мучается.

Их разговор заинтересовал Пересмысла, стоявшего неподалеку. Он все же Ведун, а стало быть и целитель. Его кустистые брови слегка приподнялись.

— А где, у вашего тестя колика?

— В кишках, кажись. Все за бок правый держится, не похоже на колику. — Зоранпоказал на себе, где именно болело у его тестя.

Увидев эти жесты к ним подоспела и Ольга или, как её все теперь называли, Хельга.

— А сильные боли в боку-то? — спросила она у Зорана и уставилась на него, жмурясь от солнц

Староста от такой наглости поперхнулся.

— Я на врача училась. Разбираюсь немного.

— Что?

— Ну, на лекаря. Терапевта. Очень уж по описанию вашему все это похоже на абсцесс.

Пересмысл и Деян переглянулись.

— Ты, Хельга, объясни, что такое абсцесс, и что за такой терапевт, — попросил Пересмысл.

— Терапевт, это диагност… Не важно, одно, что лекарь и всё… Воспаление у вашего Боровика и, похоже, воспаление аппендикса, — почесала в затылке новая и странная жительница деревни Иволг.

— Апенди…что? — попытался повторить староста Зоран.

— В общем, воспаление рудиментарного отростка в кишечнике. Надеюсь не гнойный, — пыталась объяснить Ольга. Она взяла прутик и начала чертить на песке под ногами пищеварительную систему человека. — Вот это кишечник, это, как раз аппендикс, если он воспалился и его не удалить, то каюк вашему тестю любимому!

Три умудренных жизненным опытом человека вытаращив глаза смотрели на юницу, которой были известны тайны неведомые им ранее.

— Внутриутробный гнойник неизлечим. И если с человеком такое приключилось, дня три-четыре ему мучиться осталось. Как я вам сочувствую, уважаемый Зоран, — уголки губ Пересмысла опустились вниз.

Ольга мысленно усмехнулась на них:

— Его можно удалить и спасти вашего тестя. Вот если бы глянуть мне, — произнесла девушка и затерла рисунок на песке ступнёй.

— Ну что, Зоран Горыныч, позволь-ко глянуть нам на больного. Хельга чужая, у них может и лечат такое, — как можно добрее попросил Пересмысл. Старик не был лишён любознательности и понаблюдать за тарапевтом из другого мира ему не терпелось. А что до больного, дак ему уже ничего не поможет…

— Жалко мне что ли, гляньте, коль так хотите. Да только наш лекарь ничего сделать не может, а вот чем эта девушка поможет? — недоумевал Зоран немного надменно посматривая на странную чудачку с необычным цветом волос.

— Помогу — чем смогу! — ответила за себя Ольга.

Решив все дела и завершив переговоры, Зоран Горыныч отправился домой в Звериное полесье, прихватив с собой двух лекарей из Ивового дола. Они пошли коротким путём, по тропе через сосновую рощу. Тропа была усыпана жухлыми иглами и шишками. Ольга иногда наступала на шишки босыми ступнями и ойкала. Зоран шустро шёл впереди. У старика на ногах были удобные тапки плетенные из лыка. Пятки Ведуна Пересмысла были грубее Ольгиных. Старикан привык без обуви ходить. А вот Ольга все время спотыкалась и ощущала, как её ступни кололи опавшие сосновые иглы.

— Если ты и взаправду училась на лекаря, то это похвально, целители они всегда нужны. Вот ведовству чуток подучится, — тихо сказал ей Пересмысл. — Ох, и чудна ты, девка!

— Ага, только танцев с бубном мне и не хватает! — поморщилась Ольга и в очередной раз ойкнула и остановилась, чтобы отряхнуть пятки. — Не Ивовый дол, а Деревня дураков какая-то.

Пересмысл поджал губы и затряс бородой.

— Ты, девка, за языком-то следи, а то глядишь и вырвут его!

— Ладно дед, не бери в голову. Это я сгоряча…

— Чего там топчитесь? — окликнул староста Зоран, отошедший достаточно далеко. Голос его эхом разнесся среди красно-коричневых сосновых стволов. — Поторопитесь, мы не гулять идем.

Ольга заметила в низенькой траве несколько кустов земляники с красными ягодами и помчалась их собирать. Мешковатое платье развевалось на ней, как парус. Жадным взглядом она искала любимое лакомство.

— Хельга, пошли, кому сказали. Тебя сам староста дожидается, — поторопил раздраженно Пересмысл.

— Подождет… — прошептала недовольно девушка под нос, но увидев, как густые брови у Пересмысла поползли вверх, ответила: — Иду, деда, иду!

Наконец они подоспели к деревне росомах, Звериному полесью. Деревня немногим отличалась от деревни Иволг. Такие же дома-землянки, только не под липами, а под буро-красных витиеватыми сосенами.

Памятные столбы на окраине с вырезанными на них ликами почивших предков. Частокола вокруг деревни не оказалось. Видимо, росомахи не боялись никаких набегов. Хотя по оценке Ольги, Звериное полесье было поменьше, чем Ивовый дол. Мужики у росомах все как на подбор оказались крупными и плечистыми. К тому же еще и молчаливыми.