Хозяйка музея

На прощанье мудрый олигарх дал бесплатный совет: Доменик должен активно сотрудничать со следствием. Имеет смысл частично признать свою вину. Имеет смысл вступить в переговоры и отступиться от некоей части имущества. Возможно, кое-что в этом случае удастся сохранить. А может, и нет. Смотря, насколько серьезно взялись. И главный совет: не сердить своих преследователей. НЕ стоить тянуть время. Решать все в таких случаях полагается быстро, четко, с пониманием.

– Поняла, – отреагировала Маня, желая поскорее окончить разговор с «бывшим человеком».

Так она называла тех, кто оказался способным нагадить и предать. Надо сказать, благодаря своему пониманию людей, подобные «бывшие» попадали в круг ее знакомых нечасто и при первом же проявлении своих качеств вычеркивались раз и навсегда.

– И умница, – одобрил олигарх, довольный собственной прозорливостью, – слушай мои советы, высоко поднимешься.

– А вот это уже зря, – не удержалась Маня, – этого можно было не добавлять. Впрочем, вот вам ответная рекомендация: не разбрасывайтесь своими ценными советами почем зря. Засуньте себе их в жопу: целее будут.

С коллекционером таким образом было покончено раз и навсегда. В списках он теперь больше не значился. И замечательно. Дышать легче будет.

Теперь, после разговора, оставившего смрадный осадок, Маня собиралась действовать, действовать и действовать. Она не раз, выступая в печати, призывала спрашивать с самих себя. Нельзя расслабляться и ждать чьей-то помощи. Нас со всеми нашими достижениями в духовном плане никто не спасет, кроме нас самих.

– Как будто тапком по морде получила, – пожаловалась Мария, пересказывая содержание беседы с «Третьяковым».

– Он тебя тапком, а ты его дубиной по мозгам, – засмеялся Алексей.

– Но реакция его важна! В основе – страх, полное принятие не законов, а воровских понятий. Только в этом случае можно рассчитывать на возможность относительно спокойного ведения бизнеса, – заговорил Свен. – Получается, мы имеем особое устройство, особую идеологию: клептократию – власть воров. А воровская власть – это уже жизнь по инстинктам: «хочу – дай – мое». Это уже не человеческое общество, это звериная стая. Это конец цивилизации.

– Ну мы же не в стае? Мы – люди? Значит, что-то можем, ведь так? – неожиданно для себя самой проговорила Лена.

Страх ее снова отступил. Как тогда, в лесу.

Тем более сейчас она была не одна, среди своих.

4. Болтовня и решения

Она и ночевать решила у Мани. Сил не оставалось ехать домой. И завтра столько дел.

Свена-старшего не было в Москве. Маня, как в детстве, прискакала в пижаме в гостевую комнату и плюхнулась рядом с сестрой. Они впервые за день остались наедине, а столько всего надо было рассказать, обсудить!

– Я ведь еще когда хотела вас познакомить! – удивлялась Маня. – А вы сами нашлись – это же чудо!

– Чудо, конечно, что в лесу повстречались. Удивительно, какие бывают совпадения и случайности. А с другой стороны в чем тут чудо? Я по работе была в командировке. Это разве чудо? А он у себя живет, в родовом гнезде. Тоже ничего чудесного. Ведь так?

– Но вы ж не на вокзале и не в музее познакомились! А в лесу. И чудо знаешь в чем? Я тебе скажу. Оно из его характера происходит. Чудо в том, что он перед бабкой остановился. Что он бабке бродячей предложил в тележку залезть и даже до Москвы довезти. Вот это – да, чудо. Он человек редкий. Просто хороший человек.

– Да, это правда, – вздохнула Лена. – Я и сама этому удивилась. Доброте его. Открытости.

– Ну, видишь? – с укором произнесла сестра.

– Что мне полагается видеть, Мань?

– Сама прекрасно знаешь что. Он так на тебя смотрел все время.

– Он на меня, ты на него…

– Ага, ага… А ты на кого? Слушай, просто как у Окуджавы получается:

Музыкант в лесу под деревом
Наигрывает вальс,
Он наигрывает вальс то ласково, то страстно.
Что касается меня, то я опять гляжу на вас,
А вы глядите на него, а он глядит в пространство.

Конечно, с первых же слов Лена принялась подпевать Мане. Они улыбались друг другу, возвращаясь в юность, когда мечтать о счастье можно было с уверенностью, без горестных вздохов.

Целый век играет музыка,
Затянулся наш пикник,
Тот пикник, где пьют и плачут, любят и бросают,
Музыкант приник губами к флейте,
Я бы к вам приник,
Но вы, наверно, тот родник,
Который не спасает.

– Хорошая песня, – улыбнулась Лена.

– Ты не увиливай, – велела Манечка, – песня хорошая. Но ты на кого смотришь? Вот отвечай!

– А ты сама не знаешь? Да? Не на кого мне смотреть. Я свое отсмотрелась. Хватит. И больше не собираюсь. Понимаешь, я привыкла одна. Мне так спокойно. И поздно уже на кого-то смотреть, что-то себе выискивать. Не надо мне этого.