Хозяйка проклятого острова

Через час взмыленная лошадь принесла его к лечебнице Дока. Салар проводил Джерарда к койке со спящим мужчиной. Незнакомец был худым, небритым, со взлохмаченной шевелюрой и шрамом на левой кустистой брови. Его руки и ноги были привязаны к кровати с помощью толстой пеньковой веревки. Рядом на стуле сидел ле Блесс.

При виде него Джерард слегка сбился с шага.

– Он попытался сбежать, как только пришел в себя, – пояснил Док, который по-своему понял заминку принца. – Пришлось дать ему дозу снотворного и привязать на всякий случай.

– Ты правильно сделал. Ормонд, это тот самый мужчина?

Он надеялся, что голос прозвучал хладнокровно и не выдал эмоций.

Ле Блесс, сдвинув брови, склонился над спящим.

– Не знаю… Прошло много времени… К тому же те мерзавцы были с платками на головах, – проговорил он неуверенно. – Я знаю только, что Диана сломала нос одному из них.

Принц тут же накинул край простыни на голову раненого и обвязал вокруг лба, закрыв ему брови.

– А теперь?

– Ну… так да, вроде похож.

Вздохнув, Ормонд потер виски:

– Простите, ваше высочество. Я видел его мельком, не было времени разглядывать и изучать. Думаю, Диана тоже не вспомнит.

– Что ж, не будем тревожить вашу супругу по пустякам. Возьму еще один грех на душу, – усмехнулся принц с таким видом, что бывалого капитана пронзила дрожь.

Док поспешно отступил от кровати. Ормонд присоединился к нему. Бормоча вполголоса молитвы Безымянной богине с просьбой принять душу несчастного и дать ему новую жизнь по заслугам, они смотрели, как Джерард с бесстрастным лицом поднес ладонь ко лбу спящего. Глаза принца заполнила тьма. Заклубилась, потопив в себе радужку. Из раскрытой ладони протянулись тонкие черные щупальца, похожие на щупальца спрута. И присосались к вискам жертвы.

Джерард застыл, взламывая чужую память и считывая воспоминания. Верхний слой – то, что случилось сегодня. Слой поглубже – то, что случилось вчера. И еще глубже, еще. Картины отматывались в обратном порядке. Он наблюдал чужую жизнь, оставаясь холодным и непредвзятым зрителем. Но вместе с тем и высасывал эту жизнь, испепеляя память дотла.

Наконец лицо спящего исказилось от боли. Он коротко вскрикнул, не приходя в сознание, выгнулся на кровати всем телом, застыл так на миг и, расслабившись, рухнул на койку уже бездыханным.

Щупальца тьмы исчезли в ладони. Джерард вздохнул. Моргнул, словно просыпаясь от долгого сна, его глаза вновь стали обычными.

Но он не спешил ничего говорить.

– Ваше высочество… – тихо позвал Ормонд, когда пауза затянулась.

– Похороните его, – Джерард кивнул на труп.

– Это он?

– Он…

Подняв взгляд на бледных друзей, принц мрачно добавил:

– На моем острове свила гнездо большая змея. Но я сам виноват, мне и расхлебывать.

***

Бежать.

Скорее бежать подальше отсюда.

От него.

Джерард ди Лабард причинил ей боль, которой она не ведала раньше. Даже предательство Игоря ранило не так сильно. А сейчас казалось, сердце вот-вот разорвется, на грудь словно обрушилась бетонная плита. Воздуха не хватало. Диана даже не сразу осознала, что это частые всхлипы не дают ей дышать.

Она бежала вдоль берега, не замечая ни ветра, рвущего подол ее платья, ни соленых брызг, смешивающихся со слезами. А потом упала и долго рыдала, уткнувшись лицом в пожухлую прошлогоднюю траву.

Ее плач сливался с ревом волн. И не было поблизости никого, чтобы утешить, объяснить, что разбитое сердце – это еще не конец жизни.

Так она и уснула. Там же, на берегу. Во сне она снова вернулась в пещеру, подошла к Джерарду. Услышав ее шаги, он обернулся. Его взгляд потеплел. Принц протянул ей руки и сказал:

– Иди ко мне, любимая.

Диана радостно бросилась к нему в объятия, позволяя целовать себя, ласкать так же жадно, как и минувшей ночью.

Проснулась оттого, что истерла лицо о траву и песок. Он попал в рот и нос. Диана долго отплевывалась, не понимая, что происходит. Ее знобило от холода. К тому же после недолгого сна на берегу ломило все тело. Песок с редкими островками травы оказался не самой удобной лежанкой.

Странно, прошлую ночь она тоже провела на песке. Но там, в пещере, проснувшись, прекрасно себя чувствовала. Пока этот мерзавец не заставил ее возненавидеть его. И себя саму заодно.

Ей снова было больно. Снова хотелось выть, будто раненому зверю.

– Будь ты проклят, Джерард ди Лабард! – кричала она морю, потрясая кулаками.

Не думала, не могла даже вообразить, что принц уже проклят. И ее любовь причинила ему такую же сильную боль.

Она снова бежала, не выбирая пути. Слезы застилали глаза.

Дома появились внезапно. Диане понадобилось несколько секунд, чтобы понять – она пришла в деревню. Где-то здесь лечебница Дока. И там – ее муж. Муж, которому она изменила.

Она ужасная женщина. Она чудовище. Ормонд возненавидит ее и будет прав. Она заслужила его презрение.

Да, она должна все ему рассказать. Пусть он ее накажет. Возможно, тогда ей полегчает, муки совести утихнут, и она перестанет себя ненавидеть.

Определив цель, Диана подхватила подол и бросилась вперед, к виднеющимся в утреннем мареве домишкам.

Зачем ей бежать сейчас к мужу и рассказывать, что она натворила, госпожа ле Блесс вряд ли сумела бы объяснить. Просто чувствовала, что ей необходимо излить душу. Выговориться близкому человеку. А кроме Ормонда у нее на острове никого не было.

Не считать же Джерарда, который попользовался ею и выбросил как ненужную вещь, близким человеком?

Диана расхохоталась от этой мысли. И это был безумный смех.

В лечебнице ни Ормонда, ни Дока не оказалось. Там вообще никого не было. Одна из коек разворошена, словно на ней только что лежал больной. Куда все подевались?

Диана заметила шкаф, где, как она помнила, Салар хранил снадобья, и подумала – так даже лучше. Видно, это судьба посылает ей знак, что так и должно было случиться.

Воровато оглядываясь на дверь, Диана бросилась к шкафу. Потянула створки, которые оказались заперты. Дернула еще раз, чисто из упрямства, а сама уже оглядывалась по сторонам в поисках того, чем можно зацепить неуступчивые дверцы.

Нож для писем, неосмотрительно оставленный на столе Доком, должен подойти. Она вставила лезвие в щель между дверцами и как следует надавила. Пришлось приложить больше усилий, чем Диана ожидала. Нож немного погнулся, но главное ей удалось – громко хрустнув, дверцы распахнулись.

Перед Дианой предстали полки, заставленные стеклянными баночками и холщовыми мешочками. В некоторых находились измельченные травы. В других – разноцветные порошки.

Она замерла, недоуменно разглядывая содержимое полок и отирая рукавом слезы. Все это было похоже на обман. Где склянка с изображением черепа и перекрещенных костей? А еще лучше с надписью “Яд”? Она же не может съесть все эти порошки и травы, чтобы добиться желаемого – умереть. Потому что жить и помнить о содеянном было невыносимо.

– Диана? – голос Ормонда за спиной заставил ее вздрогнуть.

Банка, которую Диана держала в руках, упала на пол и разбилась. Белый порошок рассыпался по грязным доскам.

– Что ты делаешь?! – вбежавший Салар возмущенно оттолкнул ее и принялся собирать порошок с пола прямо в ладони. – Это же выдержка из корня корфиниума. Ты оставила меня без кровоостанавливающего средства!

– Что случилось? – Ормонд взял всхлипывающую жену под локоть и вывел на улицу. – Диана, что случилось? На тебе лица нет.

Ему пришлось встряхнуть ее, чтобы она наконец отвела взгляд от окна лечебницы, через которое было заметно, как Док ползает на коленях и собирает свой драгоценный котофилий, или как он там называется?

– Диана! – муж встряхнул ее еще раз, прежде чем она сфокусировалась на нем.

И тут Диану прорвало.

– Ормонд, прости меня… – она зарыдала, хватаясь за рукава его куртки, прижимаясь к груди и тут же отталкивая.

Ле Блесс ощутимо напрягся.

– Тебя кто-то обидел?

Диана закивала, а потом замотала головой. Понятнее не становилось. Поэтому Ормонд обнял ее, крепко прижал к себе и позволил выплакать все, что скопилось у нее внутри.

Спустя несколько минут она отстранилась и отвернулась, пряча заплаканное лицо с опухшими глазами и красным носом.

– Я изменила тебе, – произнесла глухим голосом. – Я ужасная женщина. Ты будешь меня ненавидеть теперь?

Втянула голову в плечи, ожидая чего угодно – ругани, даже рукоприкладства. Где-то в глубине души, мазохистской глубине, которая сейчас упивалась горем, ей даже хотелось, чтобы Ормонд ее ударил. И не только потому, что она заслужила его ненависть. А она заслужила, в этом нет сомнений. Но и потому, что тогда ей можно будет злиться на него. Не на себя.

Но Ормонд не дал ей даже этой малости.

– Это я виноват… – тихо произнес он. – Прости…

Что? Она ослышалась?

Диана повернулась к нему. Но по его печальному взгляду и опущенным уголкам рта поняла – не ослышалась.

– Ты просишь прощения? За то, что я изменила тебе?! – внутри закипала злость на мужа. – В чем ты виноват?!

Ормонд был так добр к ней. Дал свое имя, свою защиту. Но не сделал главного – не сделал ее своей женой. Да, он прав – это он виноват в случившемся.

Ормонд промолчал. Потупился. Эта безобразная сцена привлекала внимание. На них глазели праздношатающиеся матросы. Пока еще издали, еще не решаясь подойти ближе, но уже выражая интерес к семейной разборке.

Впрочем, Диану сейчас это не волновало. Ею опять овладела та самая легкость, которая означала, что госпожа ле Блесс падает в пропасть.

Схватив его за грудки, она почти закричала:

– Почему ты не спишь со мной?!

Ормонд не отвечал. Упрямо смотрел в землю под своими ногами.

– Ты мой муж, ты должен проводить со мной ночи! Почему ты не спишь со мной?! – Диана трясла его, срываясь на крик, почти не осознавая, что делает.

Ее колотила крупная дрожь. Внутри разверзалась пропасть. Холодная, бездонная, отчаянная. Радужка глаз заполнилась тьмой, и эта тьма расползалась дальше.

– Отвечай! – щеку ле Блесса обожгла пощечина.

Диана сама не поняла, как ударила его. Только почувствовала, как заныла ладонь. И сердце тоже заныло.

Голова Ормонда мотнулась в сторону, но он нашел в себе силы, чтобы посмотреть на жену. Заглянуть в ее лицо, оценить боль и ненависть, которые сейчас жили в ней.

Его губы дрогнули, а затем изогнулись в болезненной ухмылке.

– Я не могу, – хрипло проговорил он. – Я уже давно не мужчина. Прости, надо было сразу тебе рассказать.

Признание оглушило Диану.

Она не сразу осознала смысл его слов. И даже когда осознала – не поверила. Не смогла принять правду, а ведь эта правда все время была на поверхности. С самого первого дня. С первой их встречи.

Пораженная, потрясенная Диана стояла в измятом, испачканном платье, прижимая руки к груди, и смотрела вслед мужу, которого только что прилюдно унизила.

Вокруг уже столпились зеваки. Они почтительно расступались перед ле Блессом, спеша убраться подальше от его мрачного взгляда.

Бывший капитан, прихрамывая, быстро шел прочь.

В голове Ормонда в этот момент не было ни одной связной мысли, а сердце заполнила гнетущая пустота.