Хозяйка проклятого острова

Когда Ормонд впервые пришел в себя, стояла глубокая ночь. По крайней мере, ему так показалось, потому что вокруг было темно.

– Пить… – прохрипел он, краем мысли удивляясь, какой у него тихий и слабый голос.

А еще отчаянно чешется левый глаз. Точнее глазница.

Он хотел почесаться – и понял, что не может двинуть рукой. Тело не слушалось. Сил не было даже на то, чтобы шевельнуть пальцем.

Губ коснулся край стакана.

Ормонд жадно припал к воде, думая, что это супруга ухаживает за ним. Ну а кто же еще?

– Диана? – на этот раз его голос прозвучал чуть увереннее.

– Ее здесь нет.

Мужчина напрягся.

Голос, который ему ответил, явно был женским. Молодым, мелодичным и смутно знакомым. Словно он его уже слышал когда-то… давно. В те времена, о которых уже не помнит.

– Кто ты? – выдохнул с подозрением. – Где моя жена? Если ты с ней что-то…

– Успокойся. Все в порядке с твоей Дианой. Она там, где ей положено быть.

– И где же это?

– С отцом своего ребенка.

Ормонду показалось, что целый мир обрушился на него, выбивая из легких воздух, заставляя захлебнуться от отчаяния и боли.

Сразу вспомнилось все. Картины недавнего прошлого хлынули сплошным потоком, подобно горной реке. Бурной, неотвратимой, сносящей все на своем пути.

– Пещера… принц… – он завозился, пытаясь встать. Понял, что не может, и с вскипающим бешенством прохрипел: – Что ты со мной сделала?!

– Тише, – мягкие руки удержал его. – Успокойся, так ты только вредишь себе еще больше. Диана в порядке, принц тоже. Но ты очень сильно пострадал, Ормонд. Мне пришлось потратить неделю, чтобы вернуть тебя с того света и собрать почти по кускам. Пожалуйста, не порти мою работу!

Нет, этот голос был явно ему знаком!

После этой тирады, сказанной холодным и резким тоном, ле Блесс еще больше убедился в этом.

– Кто ты? – повторил он настойчиво. – Назови себя!

Его вопрос канул в пустоту.

Казалось, неведомая женщина раздумывает, стоит ли отвечать. Но он ждал, жадно ловя ее вздох, шорох платья, легкие шаги…

Наконец она с неохотой заговорила:

– Риналия.

– Риналия? – Ормонд попытался нахмурить лоб, но что-то мешало. Казалось, будто все его лицо плотно замотано, даже губы шевелились с трудом. – Красивое имя. Знал я когда-то одну Риналию…

– Какой она была? – внезапно спросила женщина.

И на этот раз в ее голосе слышалось плохо скрытое любопытство и… ревность?

– Красивой, – просто ответил Ормонд.

Та Риналия действительно была красивой. А еще юной, жизнерадостной и очень светлой. Она буквально лучилась счастьем, щедро одаривая им всех, кто был рядом.

– Она вам нравилась? – снова спросила женщина.

– Она нравилась всем, – усмехнулся Ормонд. – Все мужчины были от нее без ума.

– А вам?

– Разве это важно? – удивился он.

– Для меня – да, – тихо ответила женщина.

Ле Блесс нахмурился.

– Я об этом никогда не думал, – сказал секунду спустя. – Она была аристократкой из магического рода. Мне в любом случае ничего не светило. А потом она лишилась своей красоты… Впрочем, мы все чего-то лишились. И вообще, что толку сейчас вспоминать об этом? Лучше скажи, почему так темно? Почему я не чувствую тела?

На последних словах он не смог сдержать раздражения.

Послышался вздох:

– У тебя на глазах повязка, поэтому кажется, что темно. А тела не чувствуешь, потому что я тебя обездвижила.

– Обездвижила? – он дернулся. Точнее, хотел дернуться, даже напрягся, но не смог шевельнуть и мизинцем. – Что происходит? Зачем?

Ощущение собственной беспомощности было настолько сильным, что Ормонд почувствовал прилив паники.

– Вот, чтобы ты не пытался вскочить и куда-то бежать! – ворчливо пояснила женщина. – Потерпи, завтра уже повязку сниму.

А под конец улыбнулась:

– Надеюсь, тебе понравится то, что ты увидишь.

Ормонд почувствовал эту улыбку в ее голосе так, словно его самого коснулся теплый луч солнца. Необычное ощущение. Но очень приятное.

И не ответить на него он не мог:

– Спасибо.

– За что?

– За то, что заботишься обо мне.

Она немного помолчала, затем хмыкнула:

– Это не даром. Мне в хозяйстве пригодятся мужские руки.

– А что нужно делать? – тут же полюбопытствовал Ормонд.

– Да как обычно. Дров нарубить, забор поправить. Крыша вон, прохудилась, да и сарай сгнил, а разобрать его некому…

– Боюсь, ты прогадала, – на этот раз хмыкнул ле Блесс. – Плохой из меня работник: хромой, одноглазый…

Внезапно чужие пальцы легли ему на губы, заставляя замолчать на полуслове. Будто эта женщина не хотела, чтобы он продолжал.

– Посмотрим… – многозначительно сказала она и…

Он провалился в сон.

– Просыпайся, – кто-то легонько похлопал его по щеке.

Ле Блесс резко открыл глаза и снова наткнулся на темноту.

– Риналия? – выдохнул хрипло.

Имя своей спасительницы он запомнил. А вот мысли о Диане на этот раз даже не всплыли в его голове. Лишь где-то очень далеко, на задворках памяти мелькнул смутный образ.

– Я здесь, – женщина склонилась над ним. – Ну что, готов?

Он четко ощутил ее присутствие. Как в ясный полдень ощущаешь чужую тень, упавшую на лицо.

От волнения пересохло в горле. Он облизал губы, прежде чем спросить:

– К чему?

– Снимаем повязку. Но сначала я сниму с тебя заклятие неподвижности. Будь осторожен, не пытайся сам встать, я помогу.

– Хорошо…

Он не видел, что она делает, но спустя пару минут онемение действительно пошло на убыль. Тело, которого он прежде не ощущал, теперь словно налилось свинцом, стало тяжелым и ватным. А затем вдруг каждую мышцу пронзили миллионы острых иголок.

Ле Блесс застонал.

– Все хорошо, – Риналия положила руки ему на виски. – Это скоро пройдет.

Она стояла в изголовье его ложа и гладила по голове, перебирая отросшие волосы, пока боль не прошла. Затем помогла приподняться, подсунула под спину плотную, набитую сеном подушку и лишь после этого начала осторожно снимать бинты.

Виток за витком, каждый раз будто невзначай касаясь то беззащитной кожи на горле, отчего Ормонд нервно сглатывал, то проводя пальцами по его волосам. Казалось, ей нравится прикасаться к нему.

Наконец последний бинт был снят. Риналия освободила глаза мужчины от плотных компрессов, пропитанных особым составом, и тихо сказала:

– Смотри.

Подчиняясь необыкновенной власти, прозвучавшей в ее голосе, он послушно разлепил веки. И замер, увидев себя.

Такого себя, каким был лет десять назад. Без ужасающих шрамов, обезобразивших левую щеку, без повязки, прикрывающей уродливую пустую глазницу…

– Как… – только и хватило сил выдохнуть.

А потом пришло понимание: это не морок, а зеркало.

Женщина, которая стояла перед ним в простом сером платье, держала в руках овальное зеркало.

Не веря своим глазам, Ормонд схватился за щеки. Начал жадно ощупывать, изучать. Но отражение не лгало. Шрамы действительно испарились, будто их никогда и не было. А потерянный глаз вернулся на место и видел при этом так же отлично, как и до травмы.

– Невероятно… – волна благодарности затопила мужчину.

Он поднял на свою спасительницу сияющий взгляд и… онемел.

Она ждала, усмехаясь. Будто прекрасно понимала, что он сейчас чувствует.

– Ты… – просипел Ормонд, испытывая смятение, – Риналия… Но… Как? Откуда?

– Я вернула свои силы. А заодно и тебя с того света.

Она была почти такой же, как он запомнил. Прекрасной юной женщиной с глубокой поволокой в глазах и без единой морщинки на гладком лице. Ее роскошные волосы насыщенного винного цвета были зачесаны вверх и украшены скромным деревянным гребнем.

Ни кружев, ни шелка, ни бархата, ни украшений. Но это была она – Риналия ди Антрес. Та, что когда-то блистала на балах в королевском дворце, сводя с ума кавалеров, а последние десять лет бродила по острову живым призраком. Та, при встрече с которой он каждый раз испытывал злость и досаду за то, что не может ничего изменить.

Для Ормонда никогда не составляло секрета, кем была Рушка на самом деле. Он жалел ее и в то же время старательно избегал. Потому что помнил, какой она была, и не хотел лишний раз видеть, какой она стала.

– Нравлюсь? – она вдруг кокетливо улыбнулась.

Ормонд сглотнул. Его щеки вспыхнули, как у мальчишки.

С трудом оторвавшись от ее сочных губ, он повел взглядом вниз, изучая стройную шею, выпуклости груди, плавные изгибы талии и бедер… И вдруг почувствовал, как в горле становится все суше и суше, а вся кровь, отхлынув от щек, устремляется ниже пояса.

В полном смятении он стиснул зубы. Но сдержать реакцию тела не смог и в полной прострации перевел взгляд на себя.

Простынка, которой он был прикрыт ниже пояса, пикантно топорщилась.

Покраснев до ушей, Ормонд сделал единственное, на что был способен: прикрыл стыд ладонями и потерянно просипел:

– Простите, госпожа, сам не знаю, как это случилось…

– Ты еще не понял, Ормонд? – Риналия склонилась к нему и заглянула в глаза, ища там что-то, известное лишь ей одной.

– Чего… не понял?

– Ты здоров. Абсолютно здоров.

Она продолжала жадно ловить его взгляд. Ждала, что он скажет. Потому что сама не сказала ему всего. И не скажет уже никогда, что изменила не только тело, удалила не только шрамы.

А Ормонд не мог найти слов. То, что он сейчас ощущал, было настолько невероятным, что все слова казались бессмысленными. Он снова стал полноценным мужчиной. Как в такое можно поверить после десяти лет полусуществования, а не жизни?

– Я выйду, – Риналия первой нарушила тишину. – За печкой стоит лохань с горячей водой, можешь помыться. Заодно и налюбуешься на себя. Только не геройствуй сильно, а то опять сляжешь.

Когда за ней захлопнулась дверь, Ормонд наконец осознал, где находится. Это был домик Рушки. Значит, все это время она здесь лечила его?

Откинув простынь, он спустил ноги на пол. Встал, привычно ожидая, что больное колено сейчас подведет, и больная нога подломится. Но нет, обе ноги крепко стояли. Не было и намека на боль.

Все еще не веря в случившееся, он направился в сторону печки. По пути на глаза попалось зеркало. То самое, которое Риналия держала перед ним. Взяв его в руки, Ормонд снова вгляделся в свое лицо.

Видеть себя без шрамов и с обоими глазами было непривычно.

В голове всплыла отвлеченная мысль: “Интересно, как к этому отнесется Диана?”

Всплыла – и пропала, не оставив после себя ни прежней щемящей нежности, ни саднящей боли. Лишь небольшое недоумение – кто такая Диана?

Вернув зеркало обратно на стол, Ормонд отправился мыться.

…Риналия стояла за дверью домика, навалившись на нее спиной. Ее ноги дрожали, угрожая вот-вот подогнуться. На висках выступил пот. Магичка чутко вслушивалась в каждый звук, доносящийся из окна, а сердце грохотало так, что, казалось, этот грохот слышно даже в Лабард-и-Наре.

За то время, что Ормонд пролежал в глубоком беспамятстве, она, по сути, совершила преступление. Вмешалась в его память и изменила в ней кое-что. Да только судить ее некому.

Зато теперь он не будет мучиться от неразделенной любви к чужой женщине. Он забудет Диану. А она, Риналия, проследит, чтобы место в его сердце не осталось пустым…