Хозяйка Птичьей скалы

Они стояли рядышком — он и его мать. Она облизывала языком его спину, лоб, щеки и рассказывала ему, что начинается весна, уже наступил апрель, скоро стает снег, зазеленеют сопки и деревья, будет много солнца, ягеля, тепла. Она говорила ему, чтоб он запомнил эту долину: и она сама, и его отец тоже родились здесь, среди этих сопок их родина, каждый год в апреле их стадо приходит сюда и здесь рождаются новые дети. Но скоро, говорила она, они уйдут отсюда, потому что в долине осталось мало ягеля, а без ягеля они не могут жить.

— Эй, эй! Зови ветеринара сюда! Важенке одной помочь нужно, — закричал на всю долину чей-то голос.

Прямо на них бежал Пастух, но не тот, что приходил с Мальчиком, а совсем другой. Он бежал, щелкая кнутом по снегу, страшным голосом орал:

— Эй, эй!.. Холера в бок!..

Полосатик снова испугался крика и пощелкивания кнута, задрожал, закачался на тонких ногах и плотнее прижался к матери. Пастух пронесся мимо них, а мать стала объяснять Полосатику, что никогда не следует бояться Человека, бояться надо только волка и росомаху и поскорей удирать от них, чтоб, не дай бог, не попасть им в зубы. Зная, что он еще не представляет, какой из себя волк, она попыталась голосом изобразить, как он воет, но у нее ничего не получилось — вместо воя из горла вырвалось какое-то булькание. Тогда она сказала, что волки похожи на собак, и показала ему на собак, мирно бродивших возле палаток. И тут же объяснила, что собак не следует бояться.

Дни побежали быстро, и каждый новый день приносил Полосатику что-то очень интересное. К нему все время прибегал Мальчик.

— Полосатик, Полосатик! — кричал ему издали Мальчик. — Угадай, что дам?

Он уже не боялся Мальчика, смело шел ему навстречу и вытягивал губы, наперед зная, что Мальчик несет ему сахар, или галету, или сгущенное молоко в голубой баночке, которую прячет за спиной.

— На, Полосатик, на! — говорил Мальчик, угощая его чем-нибудь вкусным.

Мальчик нравился Полосатику. У него были странные, совсем узкие глаза, смешно приплюснутый носик и очень теплые руки, которыми он, скинув рукавички, чесал Полосатика за ушами.

Мальчик любил сидеть на спине у Полосатика, но для этого Полосатику нужно было прилечь на снег.

— Ложись, ложись! — говорил Мальчик, обхватывая его руками за шею.

Полосатик подгибал ноги, опускался на снег, и Мальчик быстро взбирался на него верхом. Полосатику нелегко было держать Мальчика. Иногда Мальчик больно пинал его ногами в бока, особенно, когда кричал: «Хо-хо, поехали!», но он терпел, чтоб не обидеть Мальчика.

Правда, подняться на ноги, держа на себе Мальчика, Полосатик не мог, у него не хватало сил, потому он смирно лежал, а Мальчик подпрыгивал на его спине и кричал: «Хо-хо, поехали!».

Но однажды Мальчик все-таки потребовал, чтоб он встал. Начал дергать его за уши, молотить по спине кулачками и кричать: «Вставай, вставай!». Полосатик собрался с духом, поднатужился и удачно поднялся на полусогнутых ногах. «Хо-хо!» — радовался Мальчик. И все же он не устоял, они упали вместе с Мальчиком и раскатились в разные стороны. Мальчик громко заплакал и побежал к палаткам, а Полосатик остался лежать на снегу, ожидая, когда перестанет болеть подкосившаяся нога.

Вскоре опять прибежал Мальчик.

— Полосатик, Полосатик, смотри, что дам! — говорил ему Мальчик, садясь возле него на снег. — Сахар дам! Бери сахар, больше не будем верхом ездить.

Иногда с Мальчиком приходил Пастух, тот, что первый назвал его Полосатиком. Пастух трепал его рукой по шее, весело спрашивал:

— Как твои дела, Полосатик? Растем понемногу?

Этот Пастух тоже нравился Полосатику. У него были такие же, как у Мальчика, узкие глаза и такие же теплые руки.

Но больше всех Полосатику нравились его отец и мать. Он уже понимал, что его мать — самая красивая олениха, а отец — самый сильный олень, и гордился этим.

Однажды был такой случай. Когда отец отправился по каким-то своим делам, к ним подошел незнакомый олень. С виду он был такой же крепкий, как отец, носил такие же тяжелые рога и колокольчик на шее. Только шерсть у него была черная и чересчур лохматая на ногах.

Полосатик видел, как черный олень, такой важный и надутый, подошел к матери и лизнул ее в нос. Мать отвернулась от него, но черный снова лизнул ее. Он вытянул шею и уже хотел обнять ее своей шеей, но тут вернулся отец, и началась драка. Отец и черный олень выбросили вперед рога и стали драться рогами. Рога сильно стучали, а колокольчики все время вызванивали «дзынь-динь, дзынь-динь». Потом рога их спутались, зацепились друг за дружку, так, что они уже не могли их разнять.

Отец начал крепко мотать головой и теснить рогами черного оленя. Тот пятился назад, стараясь выдернуть и спасти свои рога. Ему это удалось, и он, спотыкаясь, побежал прочь, а отец вернулся к матери и сам обнял ее своей сильной бородатой шеей.