Хозяйка Севера

Смешно, конечно, со всеми его возможностями переживать из-за этого, но я тогда на самом деле так решила... однако, как только мы приехали к нему на работу ( то есть в то офисное здание, где он чаще всего работал), оказалось, что второй кабинет, который имелся в его приемной, освободили для меня.

Чтобы лучше объяснить как это всё располагалось, представьте себе четырехэтажное современное здание, которое выглядывает на улицу одними зеркалами, отражая каждый лучик скупого зимнего солнца или сверкая на незаходящем летнем солнце словно увеличенный одаренным волшебником огромный философский камень.

Ещё до моего «знакомства» с Германом, я много раз проходила мимо этого здания, любуясь им... сейчас же я вместе с Левицким привычно прошла внутрь, практически минуя охрану.

Охранники (скорее всего оборотни) привычно вытянулись перед Германом по стойке смирно и отчитались, что в его отсутствие всё в здании было тихо.

Герман кивнул — и мы пошли дальше, в сторону лифта.

Обычно, когда я приезжала с Германом в его офис, мы ехали вниз — на цокольный этаж, где располагался спортзал, но сегодня лифт отвёз нас наверх — на этаж, где располагался его кабинет.

Расположение внутри было так спроектировано, что лифт привозил нас практически к дверям приемной, за которой наш ожидала секретарь Германа, Алёна.

Девушка, заметив своего начальника, появлявшегося в дверях, тут же вскочила со своего места и принялась отчитываться о том, что здесь происходило в его отсутствие.

Герман, кивнув пару раз, затем поднял руку, призывая Алёну к молчанию.

— Кабинет для Луны Стаи готов? — спросил он, указав в сторону второй двери. Дверь с левой стороны от нас вела в его кабинет. Герман же указывал на дверь с правой стороны... я уже бывала до этого в его приемной и даже видела эту дверь, но почему-то всегда считала, что эта дверь ведет в туалетную комнату — не то, чтобы я была во многих приемных за свою жизнь, но в сериалах обычно так и показывают...

Алёна тем временем объявила, что кабинет готов — и проводила нас внутрь этой комнаты, которая оказалась... вполне милой.

Было заметно, что здесь только что сделали ремонт, и что мебель новая... и несмотря на некоторую пустоту вокруг, мне всё понравилось.

Когда секретарша Германа вышла, оставив нас наедине, Левицкий тут же заключил меня в свои объятия.

— Как тебе? — спросил Герман, опустив голову таким образом, что его губы сейчас касались моей щеки. — Нравится?

Несмотря на то, что всё это было неожиданно, несвоевременно... и слишком рано, я не могла не признать, что кабинет отличный.

— Нравится, — ответила я, пытаясь вывернуться в его руках — так, чтобы повернуться к нему лицом.

Когда мне это всё таки удалось, я посмотрела Герману в глаза.

— Но это слишком рано...

— Это слишком поздно, — покачал тот головой. А поскольку я продолжала молча смотреть на него, Герман передернул плечами. — Наташ, ну тебе всё равно надо чем-то заниматься те несколько дней, пока ты решаешь, каким будет наше будущее...

— Я могла бы просто вернуться на свою прошлую работу.

— И вынудить меня приставить к тебе охрану? — приподнял бровь Герман. — Объявить всей стае, что я не доверяю своей жене?

Я промолчала и отошла к окну.

— Да, Наташ, ты сама всё усложнила, — хмыкнул тем временем Левицкий. — До этого у тебя была полная свобода передвижений внутри города.

Он посмотрел на меня, покачав головой.

— Раньше тебя не вели, потому что не было такой необходимости. У нас здесь не Питер, который, как проходной двор, наводнен чужаками... чужаки в моих землях все на карандаше, а свои, даже те, которые готовы рискнуть многим, не рискнули бы подойти к тебе.

Герман резко замолчал, давая мне прочувствовать свою вину.

— Если бы ты не обманывал меня изначально, — протянула я бесстрашно.

Левицкий, сделав резкое движение, оказался рядом со мной.

— Маленькая, а кто тебе сказал, что тебя обманывали? — вкрадчивым тоном спросил он. — Я всегда был честен с тобой.

— Ты говорил, что тебе нужен месяц, — возразила я, вспоминая нашу сделку. — Что за этот месяц ты возьмёшь под контроль своего зверя, а дальше отпустишь меня в Москву. Признайся, что ничего этого ты не планировал!

— Нет, Наташа, — покачал головой Герман. — Я обещал, что уйду из твоего дома, если ты посчитаешь, что не хочешь жить вместе со мной.

Левицкий, склонившись ко мне, в то же время самое время протянул ко мне ладонь, и взяв меня за подбородок, вынудил встретиться с ним лицом к лицу.

За этим, естественно, последовал поцелуй.

Не назидательный — как я предложила в начале. И не страстный, как могло почудиться...

В этом коротком, неуместном сейчас поцелуе, как ни странно, чувствовалась нежность.

— Но это же твой дом, — возразила я, нахмурившись. — Я всё это время жила в твоей квартире. Значит, уйти должна была бы я.