Хозяйка Севера

— Потому что он хоть и не чувствует свою пару, он от Марианны не отказывался, — строго заметил Герман. — И потом, ты не знаешь, что творится у него внутри.

Я действительно не знаю, как насчет «внутри», но снаружи это был надменный мерзкий тип, который терроризировал и наших, и своих врачей двадцать четыре часа в сутки, требуя от них совершить невозможное.

Хотя виноват во всем был именно он!

Он, и один из его прадедов.

Когда-то его предок, Альфа древней северной стаи, предал свою истинную пару ради выгодного с человеческой точки зрения брака.

И он не просто отказался...

Герман не вдавался в подробности, но то, что я уловила в его мыслях (которые внезапно оказались очень смазанными), меня шокировало: та, избранница, на которой предок Рокотова собирался жениться по расчету, потребовала, чтобы он избавился истинной пары. Эта злая девица очень боялась, что мужчину в конце-концов потянет к истинной паре и так она хотела обезопасить себя — с помощью казни ни в чем неповинной девушки.

Я тогда очень удивилась, как это возможно, разве зверь оборотня не должен был воспротивиться этому.

— Думаю, что он это и сделал... Уверен, что Рокотов, точнее, его предок, долго сражался с собой...

Герман в тот момент внимательно посмотрел на меня.

— Мы можем сопротивляться зверю, можем подавлять его. Особенно, пока на нашей паре нет отметки нашего зверя... и раньше, многие влиятельные оборотни так и поступали: выбирая между любовью и привязанностью к истинной паре, они выбирали брак с влиятельной самкой, не всегда даже с оборотницей. Именно это со временем привело нашу расу к вырождению.

Герман явно тщательно подбирал слова, чтобы не шокировать меня больше, чем нужно. И в этом тоже была определенная сложность — потому что уклад оборотней до сих пор шокировал меня.

Вот хотя бы эта история с Рокотовым. Виноват Рокотов и его семья, а отдувается за всех почему-то одна Марианна.

Хотя нас таких могло двое...

Мать Марианны, как выяснилось, тоже приняла одну таблетку. Но для сильной оборотницы одна таблетка не нанесла существенный урон здоровью, я же...я могла оказаться в лучшем случае в реанимации.

А в худшем же... В общем, мне тогда дико повезло, что я решила отказаться от даров Марианны и выбрала жизнь с оборотнями.

Хотя не могу сказать, чтобы эта жизнь была такой уж легкой. Жестокие нравы оборотней никуда не делись, как и наказания, которые проводил мой супруг во время полнолуний. И это несмотря на то, что Герман искренне считал, что у него очень дружная, сплоченная стая. Мол, я ещё не видела другие...

Не знаю. Я пока действительно не успела пообщаться с другими Альфами и их женами, но мне всё равно казалось,что те правила, которыми пользуются в стаях, уже устарели...

— Наташа, — злился Герман, когда мы заговаривали об этом. — Ты понимаешь, что оборотни — не люди. Это человеку достаточно сказать пару раз «нельзя» — и он поймет. Зверь же будет постоянно тебя испытывать, и когда ты только дашь чуть-чуть слабины — он возьмёт своё. А я, напоминаю тебе, не только забочусь о своей расе, но таким образом ещё и оберегаю людей от нашего, если хочешь, произвола. Мы сильнее, мы мощнее — и мы быстро восстанавливаемся. Люди не могут составить нам конкуренции.

В ответ на это мне приходилось только вздыхать. Но я не опускала руки. Я считала, что если это мир станет родным миром моих будущих детей, я обязана сделать его чуть более... человечнее, что ли.

И хотя как раз в этом было большинство наших разногласий с Германом, он кажется, понимал, что я имею в виду: когда-то моя бабушка Наташа, чистокровная оборотница, проявила любовь и заботу к человеческой сироте — моей маме. Затем, то ли искренняя любовь моей бабули, то мой долг перед ней и её расой привел меня обратно к оборотням.

— Где ты снова проявила человечность, решив не бросать злого вожака, который тебя пугал, — Герман, снова тайком ко мне подкравшись, поцеловал меня в шею. — Когда я понял, что несмотря на все свои страхи, ты не собираешься пользоваться Марианным средством, у меня как будто тяжесть сошла с плеч.

Меня поцеловали в левое плечо.

— Я знал, что тебя многое пугает.

Меня поцеловали в правое плечо.

— Я знал, что ты боишься. И мою стаю, и моего зверя, и иногда даже меня... Но я оценил, Наташ.

Он повернул меня к себе, чтобы поцеловать в губы.

— И я пойду тебе на уступки... но только если буду точно уверен, что они не навредят нам.

Я кивнула и ответила на его поцелуй.

«Большего я и не прошу», — мысленно добавила я, моментально растворившись в поцелуе своего мужа.

Так, мы с Германом опоздали на праздник в заповеднике, над которым Ника и я работали как проклятые.

Но … я была не в обиде. Семья — наша с Германом семья — стояла у нас с ним всегда на первом месте.

А потом, естественно, случилась моя долгожданная беременность.

Нет, не сразу.

Мы с Германом оба очень хотели детей, но решили вначале попробовать пожить вдвоём — и просто посмотреть, что из этого получится.