Хозяйка Сумрака

Когда она вернулась домой, отцовский джип стоял во дворе. Обрадованная Лиза направилась в гостиную, предвкушая совместный с отцом обед, но в коридоре её перехватила домработница.

– Лизонька, милая, пойдем я на кухне тебя покормлю.

– Зачем на кухне? Я хочу с папой пообедать.

– Владислав Сергеевич не в том состоянии, чтобы кушать с тобой, деточка. Пойдем, я на кухне тебе всё накрыла. И картошечку пожарила, как ты любишь, пойдем, – зашептала ей на ухо Валя, пытаясь увлечь в сторону кухни. Так бывало и раньше, если отец приходил сильно выпивши. Но такое бывало только по вечерам после его встреч с друзьями, а сейчас был день и никаких встреч отец ни с кем не обговаривал.

– Что с ним, Валя? Я никуда не пойду, пока не скажешь что случилось! Я уже не маленькая, поэтому говори как есть.

– С утра он пьет, Лизанька… – сокрушенно вздохнула та, – ни на работу не поехал, ни к телефону не подходит… Сидит в гостиной и пьет. Причём даже закусывать отказывается…

– Валя, мне надо с ним поговорить! – Лиза решительным движением отодвинула домработницу и вошла в гостиную.

Отец сидел за столом, уронив голову на руки.

– Пап, что с тобой? – Лиза подошла и тронула его за плечо.

– Тошно, Лизка… Сил нет как тошно… будто душу из меня вынули… Причём ничего не помню из того как жил с ней и чувствую, что без неё тоже не могу… И самое паршивое не помню из-за чего расстались и какая она тоже не помню… Чувствую только что без неё пустота какая-то в груди образовалась… и ничем её не заткнуть… Чёрт.. ведь на коленях готов ползти, чтобы только вернулась и не знаю к кому… Представляешь? Не знаю, кого вернуть хочу… Лиз, я ведь долго с ней встречался?

– Да не очень…

– За «не очень» комнаты так переделать не успеть… кстати, я всем уже наговорил, что жена она мне, но никто… представляешь, никто не знает, кто она… я никуда её не водил… никому не представлял… вот идиот… Потому она и ушла, наверное…

– Пап, ну ладно так тебе убиваться… ушла и ушла… Другую найдешь.

– Лиз, опиши мне её…

– Внешне что ли? – озадаченно спросила Лиза, судорожно в мозгу прокручивая варианты как так расписать отцу его бывшую пассию, чтобы он охладел к ней.

– Внешне я пленки охраны видел… ты мне её поведение опиши… Скажи: мы ладили с ней?

– Да как тебе сказать… не особо вы с ней ладили…

– А почему я ей такое колье заказал, раз не ладили мы с ней? – отец полез в карман пиджака, долго пьяно там шарил, а потом выложил на стол ожерелье с сапфиром. – Я его вчера вечером в столе в её комнате нашел… даже не взяла… Это как же я её обидеть умудрился, что она такой подарок не взяла и в комнате какую-то гадость распылила, что у нас всех прям память всю отшибло… Ведь никто её не помнит, лишь ты… наверное потому что ближе всех к выходу стояла и не надышалась…

– Сашка тоже не помнит?

– Нет… ни Валя, ни Сашка… хотя её недорисованный портрет на полстены в мастерской его… Типа – это ещё одна незнакомка из мечты… а я потом смотрю пленки охраны и вижу – незнакомка его один в один моя бывшая… я его спрашиваю: как же ты говоришь, что я не знакомил вас, если рисовал её? А он: не помню и всё. Хотя какой с него спрос, если я сам её не помню? Прям хоть портрет публикуй в газете с подписью: «Умоляю: вернись!»

– Пап, ну зачем так унижаться… Она вон, чуть не отравила нас всех… вряд ли средство безвредное если на память так действует… А ты её умолять вернуться будешь. Зачем? Чтобы совсем нас всех отравила?

– Лиз, ты не понимаешь… Я не могу жить с такой дырой в душе… Я сам готов голову в петлю сунуть, лишь бы найти её и хоть раз перед смертью увидеть…

– Пап, я умоляю тебя: не надо! Подумай обо мне! О Сашке подумай! Ты нам нужен! Мы любим тебя! Ты ведь сумел пережить смерть мамы, а вы вон сколько вместе жили и любили друг друга, и ты тоже переживал сильно… так что ради нас с Сашкой и её уход должен пережить!

– У меня такое ощущение, Лиз, что я владел самым огромным сокровищем на земле и ненароком потерял его… и теперь жизнь утратила всякий смысл… Я уже никогда не смогу быть счастливым и радоваться жизни… и жизнь моя мне ни к чему…

– Папа, не говори так! Ты нужен мне!

– Что ты всё заладила, Лизка: нужен мне, подумай обо мне… Все о себе, и о себе… привыкла считать, что моя жизнь нужна лишь на удовлетворение твоих прихотей… вот ведь эгоистку какую воспитал… доченька называется, – отец пьяно скривился. – Теперь понятно, что ты так рада, что она ушла… всё тебе достаться должно… На! Радуйся ещё больше! – он резко встал и сунул в руки опешившей Лизе ожерелье с сапфиром. – Теперь совсем всё твоё! Живи и радуйся, а от меня отстань!

После чего развернулся и, не оглядываясь, вышел, а Лиза так и осталась стоять с ожерельем в руке. В глазах щипало от сдерживаемых слез, а в груди щемило. Даже проиграв и удалившись, её противница сумела навсегда разрушить то, что Лизе было несказанно дорого – их семейное благополучие.