Хозяйка Валгаллы

– Нет, что ты, дитя, – шевельнула губами Фригг, словно пытаясь изобразить улыбку. – Все сие – лишь невинные игры смертных. Как супруга великого Одина, давшая клятву во всем ему помогать, я привела мужа сюда. Но у меня нет вражды к здешним сестрам. Я не намерена ничего менять в вашей жизни. Пусть течет, как заведено издревле.

– Благодарю, матушка, – приложил ладонь к груди мужчина и повернулся к Викентию: – Мы согласны на твое предложение, воин! Начнем битву по сигналу рога!

– Вот это мне нравится! – встрепенулся бог войны и вскинул молот: – Стройся, удальцы! Повеселимся!

За минувший час местные жители успели собрать под три сотни воинов и добавить в свою армию еще копий и топоров. Теперь разница в силах уже не выглядела столь разительной, как вначале, и если считать, что родная земля помогает, то преимущество гостей исчезло совсем. Сомкнув щиты, дружинники и славяне замерли против друг друга на расстоянии трех десятков шагов, разглядывая будущих смертных врагов, выбирая себе жертву. Один встал в трех шагах перед строем, Ронан – позади. Наверное, это было мудрее. Но как-то – неправильно.

Внезапно низко и протяжно затрубил рог – мужчины взревели, вскинули щиты и ринулись друг на друга, а Валькирия воспарила, со смехом распростерши руки над будущими героями Валгаллы.

На поле брызнула первая кровь – при сшибке часть прошедших над щитами копий достала наконечниками лица, головы, шеи, разрывая кожу. Двух славян выбил из рати Один, метнув свой молот и тут же прикрывшись щитом. Но к тому моменту, когда оружие вернулось в руку, с одной стороны в его деревянный диск уперлись наконечники местных, с другой – поджали спину щиты дружины, и бог войны оказался намертво расплюснут между двумя живыми стенами.

На довольно долгое время в сражении возникло равновесие – из-за щитов и в давке достать друг друга, уколоть или ударить противники не могли. И противостояние свелось к упорному упрямому пыхтению – кто кого выпихнет с середины площади. Даже мелькающие над полем боя короткие копья и метательные палицы ничего не могли изменить. Иногда они попадали по головам или в плечи воинов. Но что могли изменить несколько оглушенных мужчин, если давку устроили больше полутысячи здоровых бугаев?

Две армии пыхтели, давили; давили и пыхтели, очень медленно смещаясь к холму. И тут случилось неожиданное. На правом краю дружины кто-то то ли споткнулся, то ли получил сильный удар копья, то ли там имелась неизвестная приезжим яма – но сразу несколько щитов опустилось, воины начали падать. В образовавшуюся брешь с торжествующими воплями кинулись славяне, моментально разорвали строй врага пополам, оторвав от товарищей почти треть дружинников, навалились – и погнали, погнали к заводи, лупя палицами и забрасывая копьями.

Строй покачнулся – в наступление, предвкушая победу, рванула почти половина местных мужчин. Дружинники на левом краю несколько растерялись и попятились, давление в центре сражения тоже ослабло – и великий Один наконец-то смог вздохнуть и развернуться:

– По-о-оберегись!!!

Для начала он просто крутанулся на месте, раскидывая ближних воинов – своих и чужих, – тут же метнул молот в спины славян, атакующих его товарищей, поймал, закрылся щитом от слитно ударивших копейщиков, толкнул деревянный диск наверх, поднимая наконечники, сам нырнул вниз, подкатываясь, широкими взмахами молота переломал с десяток ног, поднялся, запрыгнул на падающих врагов, кинулся вперед, давя плечом на щит и напирая всей массой:

– По-оберегись!

Слева в щит вонзались и ощутимо обламывались наконечники, справа Одина лупили черными деревянными дубинками, не причиняющими никакого вреда кирасе, но он ломился и ломился вперед, раскалывая боевым молотом щиты и головы, ломая древки и руки, попеременно нанося удары то окантовкой щита, то своей кувалдой. А когда славяне сбивались для отпора – подныривал вниз и сносил врагам ноги.

В считаные мгновения бог войны проломился через местное войско, оставив за собой широкую просеку из тел. Славяне повернулись лицом к новой опасности – и дружинники воспрянули духом, навалились. Тем более что на левом краю их осталось ощутимо больше. И местные вдруг стали торопливо отступать.

Возле заводи в эти же минуты дружинники, местами уже по колено загнанные в воду, развернулись, сомкнулись, твердо встали в оборону. Их оказалось втрое меньше славян – однако опыт давал о себе знать, и разбить закрывшийся щитами строй местным мужчинам никак не удавалось. Вот туда, им за спины, и погнали скифы со сварожичами левого крыла своих врагов. Предвкушавшие победу славяне внезапно для себя оказались в окружении.

– Сюда иди, я здесь! – Ронан скинул плащ, взмахнул своей роскошной дубинкой с резным навершием, подобрал стоящий у ног щит.

– Один на один? – удивился Викентий. – Давай!