Хозяйка Валгаллы

– Что? – спросил Викентий, дотягиваясь до одежды.

– Наш дом – ваш дом, храбрый воин, – приложил здоровую руку к груди вождь славян.

– Ты это к чему?

– Дай нам еще пять дней на размышление, – попросил Ронан. – Мы разослали посыльных в соседние селения и ждем их ответа. Два дня хода к самому дальнему, два на возвращение, один на обдумывание.

– Хорошо, – не стал упрямиться Викентий. – Но на шестой день мы уходим. С вами или без.

– Да будет так, великий Один, – склонились друиды.

Бог войны зевнул, рассматривая одежду. Правая штанина пробита гарпуном, залита кровью и имеет еще несколько старых дыр. На левой – только следы стрел. И кровь. У куртки в нескольких местах располосован рукав, на груди кровавое пятно, на спине – черные разводы непонятного происхождения.

И в памяти Викентия неожиданно шевельнулось теплое воспоминание…

– Мы встаем, супруг мой? – спросила его Фригг.

– Скажи, милая, ты знаешь селение Сарвож?

– Знаю, – кивнула русалка.

– Я могу туда как-нибудь добраться?

– Пойдем…

Женщина поднялась, быстро пересекла полутемный город. Викентий помчался следом.

Фригг вышла на улицу, на которой царил парящий полдень, обогнула холм, опустилась на колено у заводи, положила на воду что-то похожее на сухой древесный лист, подула – и тот обратился в маленькую лодчонку с мачтой и парусом.

– Садись в нее, – предложила русалка. – Лодка довезет.

– А как я вернусь?

– Сядешь в лодку, – пожала плечами женщина. – Она довезет.

– Хорошо, – бог войны перешагнул борт. – А весла тут…

Договорить он не успел. Утлая лодчонка сорвалась с места и исчезла где-то внизу по течению, оставив лишь слабые колебания на воде.

Фригг развернулась, направилась к дому и на полпути наткнулась на сонную, постанывающую Валентину в порядком растрепанной одежде. Девушка держалась ладонью за голову и морщилась от света.

– Хорошего тебе дня, премудрая, – хрипло поздоровалась богиня смерти. – Почему ты одна? Где потерялся наш великий Один?

– Он отплыл в Сарвож, – сообщила Фригг.

– Сарвож, Сарвож… – нахмурилась Валькирия. – Знакомое название.

– У Одина там женщина, которая через зиму родит ему сына по имени Тор.

– Й-о-о… – От такого известия с Валентины даже похмелье слетело. – Вик уплыл к любовнице? А как же ты?!

– Я рожу Бальдра, Хеда и Вермода.

– Но… – вконец растерялась девушка. – Ты же его жена! Как, зачем ты его отпустила?!

– Ему хотелось. Он мой супруг, я обещала во всем ему помогать.

Валентина сглотнула и одними губами произнесла:

– Полоумная русалка… – Но вслух уточнила: – Да-да, само собой. Разумеется. Я понимаю. Супружеский долг.

– Ты не могла бы мне помочь, любезная Валькирия?

– В чем?

Фригг не спеша разделась, протянула одежду Валентине:

– Подержи, сделай милость.

Затем подошла к заводи, вышла на свободный причал, плашмя упала на воду. И исчезла, без всплеска и брызг.

– Кажется, я точно перепила, – сглотнула богиня смерти. – Пойду-ка просплюсь. Потом глазки открою, а все уже хорошо…

Она взвесила в руках платье и кожаные тапочки подруги, пожала плечами – и потопала в город.

* * *

Великий Один отплыл от Толленза в жаркий полдень, а возле Сарвожа, спустя считаные минуты, причалил уже ближе к вечеру. Едва он ступил на берег – лодка вдруг съежилась в размерах до небольшой щепочки. Молодой человек удивился и торопливо подхватил ее – еще унесет, чего доброго. Спрятал в поясную сумку, поднялся по берегу, вошел в ворота крепости.

С момента его отъезда город изменился не сильно. Славяне заметно обжили возведенные вдоль реки стены. Судя по волоконным оконцам, одна из стен теперь была жилой. Значит, местным обитателям стало просторнее и комфортнее. Пора детишек новых рожать и дальше расширяться. Но загоны для свиней остались на месте, навес для лосей на месте, даже стог сена – и тот возвышался там же, где и в прошлый раз.

– Великий Один, великий Один вернулся! – заметался по селению радостный шепоток.

В дружбе сарвожцев Викентий ничуть не сомневался. Ведь это он, бог войны, защитил селение от набега оборотней, это он выстроил в крепости две стены из трех. И он возвел единственное угловое укрепление. А потомки славного народа никогда не были замечены в черной неблагодарности.

– Один, Один… – В возвышающейся над мысом одинокой башне распахнулась дверца, через двор промчалась голубоглазая девушка в легком замшевом платье с нитяной вышивкой и с разбега повисла у бога войны на шее, осыпая лицо поцелуями. – Мой бог!!! Мой любимый бог! Ты вернулся!

Викентий подхватил ее на руки, крутанулся и понес в личные покои избранницы Одина.

Здесь тоже ничего не изменилось. Выстеленный старыми шкурами пол, большая, с толстыми стенками, глиняная печь в углу, постель из мягкого свежего сена. Кошма на стенах.

Кошму, кстати, он не помнил…

– Мой бог, ты вернулся! Ты останешься со мной? – продолжала целовать его лицо Уряда.

– Останусь… Но ненадолго, – признался гость. – А что такое с печью? Смотрю, совсем запыленная стоит, паутина в топке.

– Прости, мой бог, – виновато понурила голову девушка. – Дрова… Но я уж так, под шкурами. В мехах тепло.

– Вот, черт! Дрова! – нахмурился великий Один.