Хозяйка Валгаллы

Его не было здесь почти полтора года. Само собой, все сделанные им запасы топлива для маленькой личной печурки закончились, а девице-красавице своими изящными тонкими ручками много не заготовить. Ей разве только хворост по силам собирать. Но откуда хворост в лесу возле большого селения?

– Мне и помогли бы люди с радостью, – похвалила жителей Сарвожа Уряда, – да токмо их поленья в мой очаг не влезают.

Это тоже было правдой. Для общего очага дрова рубились чурбаками в рост человека длиной. Оно и легче – меньше топором махать, – и горят толстые чурки дольше, и углей от них больше…

– Ничего, мы это поправим, – пообещал, поднимаясь, бог войны. – Четыре дня у меня есть, поленницу тебе наберу.

– Не уходи, любый! – испугалась Уряда. – Ну его, очаг этот. Со мной лучше останься…

Она мягко, ненавязчиво, повалила его на спину, продолжая целовать шею, щеки, скользнула ладонью под ворот куртки.

– И правда, поздно уже, – согласился великий Один и сорвал с себя одежду.

Все едино порчена, под замену. Чего ее жалеть?

Ночь была долгой и сладкой. А утром, переодевшись в один из сшитых Урядой за минувшие месяцы меховых костюмов, бог войны, оставив свой боевой молот в руках любимой, вышел во двор и громко спросил:

– Эй, славяне! Пяток топоров у вас найдется? И это… Не подсобите на халтурке заслуженному лесорубу, дети славного народа?

– Слава Одину!!! – восторженно отозвались мужчины. – Всегда с тобой, великий!

Работать с Викентием местным селянам нравилось. Ведь он был богом и силой заметно превосходил любого матерого лося. К тому же его не требовалось впрягать, навьючивать, не надо им управлять. А когда великий рубил деревья – щепы на десятки шагов во все стороны летели. Только успевай лезвия железных топоров, смятые тяжелыми ударами, править.

Долгожданный гость валил старые, двух-трехохватные березы, разделывал на три-четыре куска и относил в крепость. Целовал счастливую Уряду, выпивал из ее рук ковш ледяной воды – и снова уходил в чащу. А когда солнце начинало катиться к закату – уже во дворе кромсал стволы на чурбаки для очагов. Сарвожцы едва успевали калабахи оттаскивать да топоры могучему работнику на острые менять.

Трудился великий Один как бы на общее дело – но поленница у башни его красавицы стремительно росла. Туда шли порубленные на куски ветки – тяжелые, в руку толщиной, и щепа, каковая у бога тоже получалась в два-три кулака размером. Когда же становилось совсем темно – все селение собиралось у костра и неспешно ужинало, пуская по кругу вместительный ковш с шипучим хмельным медом, закусывая его запеченными в глине голубями и куропатками.

Разумеется, самое почетное место – напротив очага, под главной стеной – доставалось богу войны и прижимающейся к его плечу Уряде. Когда же пламя костра оседало и обращалось в низкие синие язычки – они вместе уходили в башню и закрывали за собой дверь.

Четыре дня и пять ночей промелькнули, как единый сладкий миг. На четвертый вечер великий Один еще раз обнял и поцеловал свою любимую, вышел из ворот, спустился к воде и кинул на нее какую-то щепку. На глазах изумленных горожан щепка тут же превратилась в парусную лодку. Бог войны шагнул через борт и не успел даже присесть, как лодка сорвалась с места и исчезла, оставив на воде лишь легкий пенистый след.

* * *

Настоящие провидицы всегда умеют появляться именно там, где нужно, и именно в самый важный миг. Стоило лодке великого Одина коснуться берега заводи – как вода вспенилась и зашипела, и из нее вышла суровая Фригг, чтобы ступить на траву одновременно с мужем.

– Ты опять без одежды, моя возлюбленная супруга? – Викентий поднял ее ладони к лицу и нежно поцеловал.

– Зачем мне одежда там, где нет тебя? – пожала плечами русалка.

– Но ведь теперь я здесь? – Бог войны присел, поднял с воды щепку, в которую обратилась лодка, и протянул супруге. – Вот, возьми. Я очень тебе благодарен.

– Оставь себе, – разрешила женщина. – Это мой тебе подарок, возлюбленный супруг.

– Ты всегда восхищаешь меня, возлюбленная Фригг. – Викентий спрятал щепку в поясную сумку и подал жене руку, дабы дальше идти вместе с нею.

Стоящие на берегу и причалах рыбаки и воины попадали перед супругами на колени и склоняли головы.

Впрочем, после увиденного – их можно было понять.

Рыжий Ронан, запыхавшийся и потный, встретил супругов в входа в город, низко поклонился:

– Вы вернулись!

– Да, друг мой, – кивнул Викентий. – Завтра я отправляюсь в поход. Разве ты забыл?

– Да, великий Один!

– Ты отправляешься со мной?

– Да, великий Один… – Тут вождь замялся.

– Но?

– Лето коротко, а работ много. Надобно заготовить дрова, подремонтировать дом, запасти припасы, поставить вино. Если все мужчины уйдут на лето в поход…

– Вы отказываетесь?

– Вожди оказались не готовы к столь щедрому твоему предложению, великий, друиды неспособны получить совет…

– Не беспокойся, Ронан, я управлюсь сам, – вскинул руку Викентий, останавливая бессвязный словесный поток.

– Я хочу предложить путь лучше!!! – выкрикнул рыжий вождь.

– Я не глухой, – ответил ему бог войны.